Андрей Караичев - Гроза над скудельницей… не стихнет

Екатерина вперилась на кота: тот взъерошился, шипел, периодически издавая звуки вроде, – «В-у-у».

Ясно! Призрак соседки-колдуньи рядом. Зверушки-то и при жизни ведьмы становились дыбом, когда та «чапала» в бессменных калошах по улице, извергая проклятия по сторонам, умудряясь при этом, не высовывать папиросу изо рта. Мерзкая была женщина, Раскова запомнила её (живую) исключительно в отрицательных тонах: пьянствовала, курила, ругалась матом, «наводила порчу» на соседей. И при вышеуказанном, хотела казаться доброй для детишек, одно их конфетками угощала, причём достаточно дорогими. Но родители строго-настрого запрещали принимать сладости от карги, а если уж взял (чтоб не разгневать чародейку) ни в коем случае ни ешь!

Отвратная колдунья умерла семь лет назад… недавно вернулась в образе призрака, навела порядком ужаса на Катю в её прошлый приезд. Хорошо, тогда хранитель скудельницы, Виктор Порфирьевич, научил, как себя вести с привидением. Позднее магическую защиту поставил вокруг участка Екатерины, по идее, Чапа не должна пройти сквозь неё… но прошла.

– Я тибэ конфэтку принэсла! – Раздался возле окна характерный говорок бабы Риты (какой был при жизни): помесь русского с украинским; плюс личные, филологические «разработки» старухи и, бог знает, чего ещё.

Зелёный, переливающийся в голубой свет пал на стекло с улицы, – «Сейчас появится фантом! – вопил внутренний голос девушки, – не смотреть, не смотреть туда!» – не получалось, словно в голове стояла железная пластина и её магнитом кто-то поворачивал к окну. Сопротивляться гипнотическому порыву «отшельница» не могла, решила духовно подготовиться к встрече с нежитью, а чтобы сердце не пробило грудь от неожиданности – настраивалась на худшее. Потому, когда Чапа выскочила из-за стены, словно ребёнок, пугающий собственную бабушку, Раскова не потеряла сознания от испуга.

– Соскучилась?! – Захохотала старуха, – я по тибэ да! Ищё як! Думала, ты насовсем умотала, уже прикидывала варианты, як докучать тебе в городе… да, не думай, шо я только здесь силу имею, достану тебе везде, хучь на дне морском, хучь на реголите лунном. Так шо, не смей боле убегать, не оповестив баб Риту.

С момента, когда Раскова последний раз созерцала усопшую ведьму, облик той не изменился: впалое, безжизненное лицо «залежавшегося» мертвеца; пустые глазницы, в которых «тлел» красный уголёк, напоминавший сигарету; плотно сжатые узкие губы, нос, будто без хряща внутри. Шрамы разложения на щеках, трупные язвы; седые волосы вьются из-под платка, невзирая на отсутствие ветра. Гардероб соседка тоже не обновляла: отражение чертовки укутано в саван, на лбу погребальная лента с размытыми образками, рот подвязан тряпочкой, как при флюсе.

Гостья из загробного мира провела по стеклу аномально длинным ногтем мизинца, издавая бьющий по психике скрежет.

– У-у-у! Лячно? – Смеялась нечисть, – выдь на час 3 3 Она имеет ввиду ненадолго, на секунду. , я тоби конфэткой угощу!

Оцепенение с юного тела спало благодаря коту: вздыбившись, Рыжик «наступал» в сторону угрозы и «случайно» расцарапал обнажённую ногу девушки. Катя, воскликнув, подпрыгнула.

– Чего тебе надо, мерзкая кошёлка?! – Совершила Раскова ошибку, обратившись к призраку: фурию надо игнорировать, учил же Порфирич! Осознала это поздно, – погоди, как ты прошла через защиту?

– А-а-а! – Загадочно протянула ведьма, явно довольная, что с ней пошли на контакт, – ветер дюжинный наслала из-под плиты могильной, он её и сдул к чертям! И твой чурбан неотёсанный, когда щебёнку сыпал, повредил её.

– Что ты от меня хочешь? – Искала Екатерина в комнате при слабом освещении от призрака соль (вдруг завалялась), – чего прицепилась?

– Я уже гутарила: закончи моё дело, доведи комыфлета до нужного уровня! Далече забери мою силу! Не успела её передать никому до смерти, ощущаю себя коровой не доенной. Знаешь?! Оно як паршиво бачыть свои останки, як они гниють, да не до конца, а поделать ничего не можешь с тем! Прими дар колдовской, поможешь и мне, и себе – не пожалеешь, клянусь рогатым!

– И всё? – Раскова попробовала «острить», чтобы быстрее успокоиться.

– Да! – здесь ведьма спохватилась, – нэт! Пусть Порфырыч, мне табачку своего на могилку положит и наливки бухнет, только чтоб стакан не забыл сполоснуть перед энтим. И кота убери своего, иначе на тебя же его и натравлю.

Угроза Чапы показалась Кате осуществимой, она, опасаясь перспективы быть расцарапанной, аккуратно подняла тяжеленое животное и бросила в соседнюю комнату, заперев за ним дверь.

– Умничка, – удовлетворительно кивнула баба Рита, – и остальное выполни, шо я тебе наказала. Подскажу як по справе поступить.

– Нет!

– Ты кому вздумала перечить?! Хочешь сама побачить, какого оно, лежать в гробу?! Тады по-иному запоёшь. Никто тебя не спасёт от меня: ни пень трухлявый Порфирыч, ни тупой валенок Миша!

Екатерине показалось, ведьма куда-то спешит, – «Рассвет скоро!» – обрадовалась дачница. Верно! Лето приближается, день становится длиннее, соответственно, власть нечисти уменьшается. Послав напоследок уйму матерных проклятий и, разодрав когтями стекло, призрак рассыпался мелкими искрами, оставив после себя на пару минут мерцающий зелёно-голубой дымок.

Ростовчанка, поняв – на сегодня «концерт» окончен, вернула кота, который умудрился заснуть и во второй комнате. Не найдя других занятий (на улицу выходить страшно пока) Раскова снова прилегла, но сон, ясное дело, до полного рассвета не приходил.

Катя задремала в шесть утра, и то – поверхностно. В семь часов её пробудил рыжий «нахлебник».

– Кисуля хочет кушать? – Поднялась «отшельница» и выпустила питомца на улицу, догадавшись: по утрам у животных есть и другие дела, помимо «завтрака».

Екатерина тоже выбралась из домика, приготовила скромный завтрак на костре, не позабыла и о вернувшимся к её ногам Рыжике – аппетит у того, не хуже, чем у Смирнова: ел всё подряд, даже овощи.

Долгожданного шума двигателя мотоцикла всё не слышалось, потому, чтобы скоротать время до приезда богатыря, дачница решила вернуться к чтению папки Порфирича.

Устроившись на кровати так, чтобы от окна падало больше света, девушка раскрыла скоросшиватель на вчерашней закладке и «перенесла сознание» на его пожелтевшие страницы.

12 октября 1942 – ой год. Станица Островная.

Последние «бои местного значения» отгремели месяц назад, сейчас здесь тихо, округа полностью под контролем немецких армий, бои ушли далеко, уже и в тихую погоду, не слыхать далёкой канонады сражений.

В станице Островной расположились тыловики и оккупационная администрация, возле неё сбилась «солянка» из отставших частей. Солдаты и офицеры грешили на осеннюю распутицу, конечно, она не чета прошлогодней и опыт борьбы с ней уже имеется, тем не менее.