Денис Игумнов - Рассказы на закуску

В своих скитаниях по свету Дэн часто видел чужое горе и много раз переживал своё. Поэтому он знал жизнь с разных, в том числе и самых неприглядных сторон. Духовно он был вполне готов к смерти. Недавние сомнения о правильности собственных поступков отошли на второй план. Дэн на опыте подтверждал всё то, в чём его убеждали на родине и, будучи человеком социально вовлечённым, гуманистом, принимающим близко к сердцу любую несправедливость, принял решение идти до конца. Можно было начать хитрить, давать ложные наводки, сдавать мнимых заговорщиков, тем самым выторговывая себе лишние часы жизни и параллельно мучатся ожиданием неизбежного. А можно решиться – сыграть в открытую и закончить всё быстро. – "Перед смертью не надышишься"– так говорили у него в школе, и Дэн привык решать проблемы сразу, не откладывая их в долгий ящик. Принимать решения быстро и не менять их. Единственный девиз его рано умершего отца, который он чётко усвоил, гласил – "Не будь проституткой!". – Дэну этот девиз очень помогал и в трудные моменты, он всегда мысленно его повторял. Вот и сейчас Дэн, прежде чем ответить «нет» этому худому упырю, про себя сказал – "Не будь проституткой, Дэн, не будь!". – И всё же оставался маленький вопрос, на который предстояло получить ответ. Если с его духом всё хорошо, то к какому уровню боли готово его тело?

– Что ж, – как будто с сожалением произнёс худой босс, – считаю дальнейшие споры излишними. Через несколько минут вы увидите наше чудо современных технологий. Произведение искусства в своём роде. Давайте, ребята, покажите мистеру Гордону нашу шкатулку.

Последними словами босс обратился к гвардейцам, стоявшим позади Дэна. Те, схватив его за плечи, одним движением, словно пушинку, поставили на ноги. Голова сразу закружилась и накатила легкая тошнота. Всё-таки Дэна здорово приложили там на стоянке.

Когда его уводили, Дэн повернул голову и увидел, как второй, всё время пока длился разговор молчавший босс, провожал Дэна, как ему показалось, грустным и главное – до подкожного зуда знакомым ему взглядом.

Его вели довольно широкими для обычной подлодки коридорами. Он понял, что подлодка была атомной, хотя официально Главазия не обладала ядерным оружием. Вот это уже настоящий сюрприз! Имея такие технологии Дракач, мог натворить бог знает чего. Он становился опасен не только для своего народа, но и для всего мира. Раз ему до сих пор удавалось ото всех скрывать такое оружие, значит, диктатор лелеял далеко идущие за границы Главазии планы. А какие цели, кроме абсолютной власти, может вынашивать подобный тип? Ничего себе задачка для шпиона-любителя. Диктатор с амбициями императора мира.

"Меня переоценили. Здесь должна была работать целая армия профессионалов" – думал Гордон, слушая звуки раздававшихся по всей подлодке собственных шагов и шагов его спутников, подталкиваемый в спину грубыми гвардейцами. На своём пути они никого не встретили. Экипаж, не занятый на боевом дежурстве, заранее предупреждённый о их проходе, временно попрятался по каютам. Им давали зелёный свет на свободный проход вплоть до специального отсека.

Дэн и его конвоиры прошли всю лодку до конца. В самом хвосте их маленькая группка остановилась перед круглой, по виду сейфовой дверью. Один из гвардейцев набрал на сенсорном экране код, и стальная крышка отъехала в сторону. Всё-таки место в подводном корабле не хватало и для того, чтобы войти внутрь отсека, Дэну пришлось сильно нагнуться. Внутри их встречала пустота, если не считать горизонтально стоящего на решётке пола, окрашенного в белый цвет железного ящика, походившего на домашний холодильник.

Рифлёные панели из алюминия закрывали стены, кое-где торчали патрубки от каких-то демонтированных агрегатов. Лампы испускали белый режущий глаза свет через сетки специальных рассекателей. Дэна подвели к ящику, ударили под колени, и он упал. Пока один гвардеец удерживал его за шею, другой открывал ящик. Изнутри ящик был выложен серебристой, на вид мягкой тканью. Из стенок ящика торчали симметрично расположенные костыли, имеющие на концах плоские утолщения, как на ручках столовых ложек и вилок. Потом ему сделали укол под лопатку. Дэн отключился.

Пришёл в себя Дэн уже в ящике. Он будто парил в воздухе, его полностью обнажённое тело лежало на лапах костылей, не касаясь дна. Дэна зафиксировали, он не мог пошевелиться, максимально вытянуть конечности. Руки тянулись параллельно друг другу, делая из Дэна, сдающегося на милость победителя, раненного солдата. А ступни его ног застыли таким образом, словно он и лёжа хотел зачем-то встать на мыски и дотянуться до чего-то запретного. Его рот и глаза оставались открытыми и, несмотря на все старания, он не мог их закрыть. Правда, кроме тьмы Дэн ничего не видел. Словно подтверждая ненужность в таком месте зрения ему в уже страдающие от недостатка влаги глаза стала капать некая жидкость. Сначала в первую секунду он почувствовал облегчение, наконец роговица глаз увлажнилась. Но сразу за этим пришла боль. Страшная, разъедающая сразу оба глазных яблока жаркая резь. Его глаза будто резало множество раскалённых лезвий и кололо тысячами острых иголок. Сработала биологическая защита, слёзные железы активно истекали спасительной влагой. Но от слёз стало только хуже. Дэн был уверен, что потерял зрение. Ему просто выжгло глаза и текущие по щекам слёзы он воспринимал как кровь. А невидимая пипетка всё продолжала капать и капать в его глаза раскалённый расплав. Через миллион лет резервуары опустели, и пытка прекратилась. Глаза горели и ныли, всё никак не соглашаясь прекратить болеть.

Кричать Дэн не мог: горло, связки, язык всё находилось под принудительной заморозкой. По неясной причине его палачам не хотелось слушать жалобы Дэна. Хотя как они могли его слышать, находясь за сотней стальных переборок?

В локтевой сгиб воткнулась игла и механическая рука сделала укол. Вскоре тело Дэна изнутри начал распирать нестерпимый зуд. Чесалось всё – каждая артерия, сосуд, каждый пучок мышц, внутренние органы, кости. Вскоре зуд перешёл в жар и стало казаться, что он горит, пылает внутренним, всепожирающим огнём. Сначала его лишили зрения, а теперь решили сжечь? Но вот огонь, бурлящий в жилах, успокоившись, потух. Теперь в колени, локти и плечи впились острия невидимых шприцов, проколов мешочки с синовиальной жидкостью окружающие суставы. Через секунду в местах инъекций выросли колонии острейших заноз химических кристаллов. Боль подагры, артрита или бурсита, даже увеличенная стократно ничто по сравнению с теми ощущениями, которые всего лишь за жалкую минуту страданий испытал Дэн. Разламывающая, тягучая, противно ноющая, дергающая мука. То стихая, то нарастая вновь, она всё же шла на спад. Кристаллы растворились полностью, а вместе с ними отступила на второй план боль.