Виктор Точинов - Стая

Всего этого Макс не видел. Метнулся к двери, распахнул. Разговор оборвался. Недоуменные лица повернулись к нему. Один оказался знакомым — рыжий, коренастый, с татуировкой на запястье, — именно он с напарником приволок Макса сюда, на допрос к Крымарю — и именно в него Макс выстрелил первым.

Чпок! Чпок! Чпок!

Фигуры в камуфляже повалились сбитыми кеглями. Крикнуть никто не успел, стрелял Макс в головы. Рыжий, впрочем, попытался в последнюю долю секунды увернуться от выстрела — пуля прошла вскользь, голова была разбита, окровавлена — но ее владелец остался жив. Лежал, навалившись на пульт. Рука скребла по кнопкам и тумблерам. Чпок! — Макс от двери, не подходя, поставил финальную точку. Тело дернулось, сползло на пол.

И без того не слишком просторная пультовая казалась совсем тесной от лежавших вповалку трупов. Кисло пахло порохом. Макс сменил обойму в «Вальтере».

Замер, прислушиваясь, пистолет наготове. Тишина. Здание казалось вымершим. Макс затащил первого охранника в помещение, поближе к коллегам, туда же поставил чемоданчик. Пятно на стене коридора маячило мерзкой кляксой.

Он быстро оглядел пультовую, изучил висящую на стене подробную схему пожарной эвакуации здания, понаблюдал за экранами — система наблюдения здесь стояла тотальная, камеры имелись даже в туалетах…

Народу в здании оказалось немного — пять экипированных в кимоно личностей упражнялись в спортзале, занимавшем большую часть первого этажа; наверху, в кабинетах, трудились еще четверо, да еще две девчонки-секретарши в приемной. При виде их Макс поморщился. Ладно, на войне как на войне, подумал он, никто вас на аркане не тащил работать подстилками в бандитском логове…

Но Джазмена Макс не увидел. Впрочем, видеослежку за своим кабинетом и комнатой отдыха тот не стал устанавливать. Так что босс вполне может быть где-то здесь.

Макс открыл щит, рванул вниз два здоровенных рубильника. Свет в коридоре погас, здание обесточилось. Экраны, впрочем, продолжали мерцать, хотя все изображения потемнели, — автономная система питания. Макс примерился было их разбить, но передумал. Приоткрыл кейс, повернул детонатор на двадцать минут. Затем второй — на двадцать пять, на всякий случай — если первый не сработает.

Он вытащил ключ, торчавший из замка с внутренней стороны двери. Вышел в коридор, запер пультовую. Кровавая клякса на стене почти не была видна в полумраке. Макс достал из кармана и натянул на голову черную шапочку-капюшон с прорезями.

Подошел к двери спортзала, держа наготове два пистолета, прислушался. Отключение света не слишком напугало тренирующихся. Из-за двери доносился командный голос:

— Веселей, педрилы! Сказано, бля, пятьсот — значит пятьсот! Мало будет — еще добавлю!

Макс вошел. Сквозь решетчатые окна проходило достаточно света, чтобы хорошо разглядеть четыре отжимающихся на полу фигуры. Пятая расхаживала у них за спинами и не особо цензурно озвучивала свое отношение к распитию спиртных напитков в рабочее время. Судя по замедленным, усталым движениям четверки, воспитательный процесс шел достаточно давно. Впрочем, присматриваться и прислушиваться к нему времени не было. Внутри Макса тикал невидимый таймер — в такт тому, что остался в чемоданчике со взрывчаткой.

Командующий процессом мужик удивленно повернулся к возникшей в дверях фигуре с черным капюшоном на голове. Макс вскинул оружие…

…Когда шестнадцать с половиной минут спустя он вышел из небольшого двухэтажного особнячка, живых там не оставалось.

Но Джазмена Макс так и не нашел.

Юра Пичугин заподозрил, что конструкторы, занимающиеся созданием автомобилей, — в большинстве своем извращенцы, помешанные на групповом сексе. Ну а незначительное их меньшинство — полные импотенты.

Точно-точно, так и есть.

Иначе захрен им проектировать пятиместные машины?

В городе-то ладно, все равно чаще всего в одиночку мотаешься, а если как сегодня — на пикничок-шашлычок? Тогда начинаются проблемы…

Честно говоря, проблемы с девушками случались у Юры и без пикников. Так уж отчего-то жизнь складывалась. Пример: идут с приятелями по вечерней улице, променад совершают. У дверей кафешки — девчонки стайкой, к съему вполне готовые. Ну подходят, знакомятся, слово за слово, в шалман заваливают, два столика сдвигают, закуска-выпивка, хиханьки-хаханьки, разговорчики, намеков полные… Потом все заканчивается, дружки по квартирам разбегаются с подружками свежеснятыми, а Юрик… А он один домой плетется, как идиот полный.

Юра Пичугин всерьез опасался, что двадцать второй год жизни он так и встретит девственником… Это была тайна — жгучая и постыдная. На людях виду не подавал, и когда парни трепались по пьяни, тоже рассказывал выдумки о своих победах над сисястым полом… Но было стыдно. Очень.

А почему так получалось — непонятно. И с лица не урод, и башка, чай, не навозом набита. При тачке опять же — приятели пешочком да на общественном транспорте, а ему отец к двадцатилетию «шестерку» свою старую презентовал. Правда, иные дружки-дебилы губу кривят: старье, мол, рухлядь. Ну и катайтесь на здоровье в автобусах новеньких, мерседесовских. Короче, всё при нем — а не складывается.

Вот и в нынешний уик-энд… Вроде все по уму спланировал — зазнакомились они с Серегой Шохоревым с двумя девахами: а не желаете ли на шашлычки? А желаем! А с ночевкой? Да легко! Сговорились на субботу.

Внутри аж холодочек легкий — ну, будет дело! Теперь уж точно…

А затем полная фигня приключилась. В четверг вечером Шоха звонит: беда, мол, не могу в субботу, полный зарез с делами… Ну и что? Одному с двумя ехать? Это мы проходили, смехуечками всё и кончится.

Юрик к Вовану Фролову: выручай, дескать. А Вован, как пионер, всегда готов, — на халяву-то… Ну, утряслось всё вроде.

И чтоб вы думали? В субботу в условленное место и Шоха приперся! Отменились у него дела, понимаешь. Ну не мудак ли он после этого? Мудак. Полный и окончательный.

Вот тут Юрик и пожалел, что машина пятиместная. А то б как хорошо: извини, мол, Серенький, но только разве в багажнике…

Всю дорогу гаденыш-Шоха, сзади с девицами засев, лапшу им вешал. Да и Вован на переднем сидении не терялся — назад перегнулся, только задница торчит, и тоже соловьем разливается… А Юра за рулем, если и вставит словечко-другое, — всё как-то мимо кассы. Радостный холодок предвкушения растаял, как и не было. События поехали по накатанной колее…

Юрка разозлился. Всерьез разозлился. Он им что тут, за извозчика бесплатного? Мясо опять же, выпивка, припасы прочие, — все за его счет…

Хватит. Сегодня или никогда. Обида превратилась в суровую решимость, и от той решимости как-то сам собой созрел у Юрика хитрый план.