Полина Кипрей - Иван-чай

– Тебе чай с сахаром или без?

– Без сахара.

Раз здесь ничего кроме чая нет, придётся пить его. Николай поставил перед мной огромную кружку. Беру пончик и запиваю его чаем. Не люблю чёрный чай, тем более без добавок, но здесь он был какой-то особенный, может быть, обстановка была другой. Чай показался таким вкусным и ароматным, что хотелось выпить его до конца, с пончиками это было самое то.

– Расскажи о будущем. В каком году ты живёшь?

– 2019-й. Год Свиньи.

– Что? Какой свиньи?

– По китайскому календарю.

– Вы живёте по китайскому календарю?

– Нет, просто в Китае каждый год какого-нибудь животного, всего их 12, и каждые 12 лет они повторяются. Там ещё определённого цвета. Например, 2019 год – это год Жёлтой Земляной Свиньи.

– А такие бывают?

– Думаю, что нет, но так просто совпало. И оттого, чей год, определяется, что он несёт с собой. Что может произойти или случиться. Это, конечно, сейчас воспринимается как развлечение, в древности к этому относились очень серьёзно.

Весь вечер, до поздней ночи, я рассказывала про свой мир, свою страну, чуждую для него. Наверное, очень сложно понять и принять всё, что я рассказала, при его советском воспитании, пропитанном идеологией. Даже многие живущие в моё время люди не смогли до конца принять и понять те изменения, которые происходили в стране за последние 30 лет. А здесь за несколько часов я человеку весь мир меняю.

Я заснула, а он, наверное, ещё долго сидел в своей комнате.

Утро было солнечным и, как всегда, по-петербургски ранним. Даже здесь я проснулась, как обычно, в 4.45, хотя мне не надо было гулять с собакой. Многолетняя привычка выработалась у меня просыпаться в это время, даже когда рядом не было собаки.

Я посмотрела на телефон: зарядка в нём ещё была, и время он показывал. Как это приятно ощущать частичку своего прошлого, такого далёкого здесь. Выхожу на крыльцо, опять туман, ничего не видно, машина с трудом просматривается. Как видно, Николай ещё крепко спит.

У меня было время на то, что я привыкла делать по утрам. Немного размявшись, села на крыльцо и закрыла глаза, попыталась войти в то состояние, когда чувствуешь каждой клеточкой всё, что происходит вокруг, и то, что происходит внутри. Кровь бежит по венам, не останавливаясь, сердце стучит, всё работает чётко и слаженно, мысли улетают, как будто утекают вниз по телу, в голове лёгкость от этого. Чувствуешь, как ветер обдувает голову, и ты здесь и сейчас, не в прошлом, не в будущем – в настоящем.

До конца июля мы рассказывали друг другу про наши миры, много ездили. Он показывал, как было, я рассказывала, как изменилось это в моё время. Для меня это было как поход в музей, правда, слегка затянувшийся. Иногда мы общались как будто на разных языках. Мне приходилось объяснять смысл моих слов, мысли тянулись к компьютеру узнать значение слова.

Я много рассказывала про компьютеры, роботов, сотовые телефоны.

Скоро зарядка на моём телефоне закончилась, и мне было его никак не зарядить, но я успела кое-что показать, что было доступно офлайн: что можно читать книги прямо в этом маленьком прямоугольнике, ещё и пальцем переворачивать воображаемые страницы, слушать музыку. Банальные для нас вещи, как таймер и калькулятор, Николая приводили в восторг.

Было пять утра.

Не хотелось ещё вставать, поэтому просто лежала с закрытыми глазами.

Я здесь уже десять дней. Всё хорошо, но как отсюда выбраться? Я же не могу так и прожить всю жизнь здесь. Да, мне хорошо с Николаем, но там дом. И порядком это всё мне уже начинает надоедать. Хочется красок, музыки, кино, компьютера, благ моей современной цивилизации. Да и Николай не может же со мной нянчиться всё время. Мы постоянно вместе, но такое ощущение, что он что-то скрывает. И я хочу это узнать, если он не говорит, то я узнаю сама. Он много рассказывает о стране, но о нём я знаю мало, и от таких вопросов он грамотно уходит. Откуда у него вообще деньги? Да, это банально, но мне хочется знать.

Моя татуировка в виде кустика кипрея зачесалась и покраснела.

Вдруг меня подбросило на кровати, и я услышала взрыв, быстро вскочила и выбежала из комнаты. Взрывы начали повторяться, дом трясло. Вбежал Николай, схватил меня за руку и выволок во двор. Бежим в сторону машины, как только мы в неё сели, дом разнесло в разные стороны. Николай быстро завёл машину, и мы помчались в неизвестном направлении. Чудом машину не задело во время взрыва, она летела куда-то вдаль, из-за тумана дороги было не разобрать.

И что теперь, кто-нибудь может это объяснить? Там остались последние вещи, которые связывали меня с моим миром. Смотрю на Николая, молчит и сосредоточенно ведёт машину. Он куда-то определённо едет или просто?

– Что это было? Куда мы едем? Мне страшно, там осталось всё, что у меня было, – выпалила я всё, о чём думала. Молчит. – Николай, ну, скажи же что-нибудь.

Резко поворачивает вправо. Мы мчим по какой-то узенькой улочке, никогда её раньше не видела.

Потом мы как-то выехали на Большой Сампсониевский проспект, или, как он тогда назывался, Карла Маркса.

Подъезжаем к неказистому двухэтажному зданию рядом с Сампсониевским собором.

Входим в здание и идём по коридору, доходим до лестницы и спускаемся вниз в подвал.

Идём по длинному коридору, поворачиваем налево, опять идём. Вокруг много всевозможных поворотов и коридоров, как он понимает, куда идти?

Наверное, уже минут семь – десять идём по коридорам и куда-то поворачиваем. Идём молча, надеюсь, он мне объяснит, что происходит. Доходим до большого белого зала, зал круглый, и от него идёт несколько выходов, а в центре – дыра, в ней что-то плещется, как желе, и идёт пар.

Я посмотрела на свою татуировку, она опять начала зудеть и как-то переливаться. И что мне мастер туда вколол, блин?

Мы подходим к центру, желеобразная масса красная и, похоже, горячая.

– Вот здесь всё началось, – сказал Николай. – Не знаю когда, может, миллионы лет назад, а может, нет. Но они отсюда выходят, как бы рождаются. Мы представляли их сверху, а они вот из недр земли. Я предполагаю, таких точек на планете несколько. Иногда они сами становятся правителями, царями, лидерами, а иногда просто управляют ими. Они могут вселяться в тела и переходить из тела в тело. Хочешь спросить, откуда я такой бред знаю? Я работал военным в охране. Им раз в год надо сюда возвращаться. Людям вокруг себя они прочищают мозги, и те потом ничего не помнят. В последний раз почему-то со мной это не удалось. Они про это не знают. Я рассказал об этом только самым близким людям, в которых уверен. Не знал, говорить ли тебе об этом, потому что, признаюсь, до сих пор не уверен был в тебе. Уж очень странно ты здесь появилась. То, что сейчас произошло, я думаю, что они узнали про меня. Мы сейчас рискуем, находясь здесь, но я должен был тебе показать. А сейчас идём, мы выйдем в другом месте, там нас ждёт машина.