Элис Хендерсон - Сверхъестественное. Обряд посвящения. Свежее мясо. Врезано в плоть

Фелиция вытянула губы трубочкой, разглядывая зернистое фото:

– Я не смотрела ему в глаза. Было в нем что-то такое, отчего мурашки по коже побежали, если вы меня понимаете.

Сэм кивнул. Дин тоже молчал, надеясь, что что-нибудь всплывет на поверхность. Мужик прошел мимо ее сиденья на расстоянии вытянутой руки.

– Шляпа… котелок, темный костюм и трость. Вот вроде и все, что я запомнила. – Она зажмурилась, будто припоминая, потом нахмурила брови: – Его лоб, даже учитывая шляпу…

– Что со лбом? – спросил Сэм.

– Морщины. – Она задумалась. – Очень глубокие, как… борозды. Я еще, помню, подумала, что его можно в рекламе ботокса снимать, на фотографию «ДО». Вот и все. Я быстро глянула, а потом отвернулась. Я из-за него начала нервничать, но не знаю почему. Может быть, меня напугали его габариты. Пригодится то, что я сказала?

– Может быть, – отозвался Сэм.

Дин не понимал, как сказанное может быть полезным, если не считать небольших деталей, добавленных к описанию, но промолчал.

– Вы думаете, он виноват в аварии? – спросила Дженис.

– Мы рассматриваем все возможности. – Сэм повернулся к Фелиции: – Спасибо.

– Всегда готова помочь. – С широкой улыбкой она достала из фартука визитку и сунула Сэму в нагрудный карман. – Если решите еще что-нибудь спросить, вообще что угодно, звоните мне.

Сэм кашлянул:

– Хорошо. Спасибо.

Вернувшегося из школы Райана встретил пустой дом. Отец вернется со стройки только через пару часов, а потом через час-другой отправится на вторую работу – уборщиком в офисе. Райан скинул до отказа набитый рюкзак на обеденный стол и вытащил учебники и тетради. Без особого желания что-то делать он просмотрел домашнее задание и заметил краешек контрольной работы по матанализу, которую ему сегодня вернули с большим жирным «слабо», выглядящим так, будто мистер ДеГрафф выписывал его с особым удовольствием. Под проклятой оценкой учитель добавил: «Старайся усерднее!» Вытянув лист, Райан смял его в плотный комок и запустил в сторону кухонного мусорного ведра – и промазал. Ну естественно.

Виски ныли. Подкрадывался очередной приступ головной боли от перенапряжения. Надо напоминать себе не сжимать челюсти так сильно, а то зубы раскрошатся. «Успокойся», – велел себе Райан, однако стресс всегда поддавался контролю с трудом.

Как бы он ни старался понять, ничего не выходило: учебник по матанализу и практические упражнения могли бы с таким же успехом быть написаны иероглифами. Райан всегда получал хорошие оценки по математике – геометрии, алгебре, тригонометрии, – а кое-где в семестре проскальзывали и отличные. А теперь он отчаянно пытался понять хоть что-то.

Райан читал, что у мозга существует предел обучения. В один прекрасный момент он просто отказывается усваивать информацию, что бы ты ни делал. От матанализа у Райана болела голова. И чем больше он старался разобраться в предмете, тем сильнее становились боли. Может, у него аллергия на матанализ? Или он просто оправдывает потерю интереса к математике? Он не хочет ее учить, поэтому она сделалась такой тяжелой. Можно переключиться на что-нибудь поинтереснее. У людей бывают психосоматические болезни, воображаемые болезни, которые кажутся им настоящими. Возможно, он сам себе вредит?

Отца вечно не было дома, а матери Райан не знал. Сумико, наверное, поступит в колледж и уедет. Он останется один. Один и с пустой головой. Ничтожество. Ничто больше не имело значения. Может быть, жизнь на самом деле ничего не значит. Все, кто думает иначе, обманывают себя.

Райан вздрогнул, когда в кармане завибрировал телефон. Обычно он включал звук, как только выходил из школы, но сегодня забыл из-за волнительных событий. Один взгляд на имя и лицо на дисплее заставил его улыбнуться:

– Привет, Сумико. Что такое?

– Хочешь заскочить?

– Домашки нет?

– Я ее доделала в читальном зале.

– Везунчик. – Райан свирепо посмотрел на стопку собственного домашнего задания.

Он попытался вспомнить, где отец держит спички. Он бы сжег всю эту груду. А почему бы не спустить пар? Можно подумать, отцу есть до этого дело. Если он вообще заметит.

– Много дел?

– Ничего, что не могло бы подождать. Я зайду в десять.

– Отлично. Увидимся, здоровяк.

– Не буду называть тебя «маленькая леди».

Сумико хотела, чтобы это было только между ними.

– А то звучит, как плохая пародия на Джона Уэйна [17] Джон Уэйн – американский актер, которого называли «королем вестерна». .

– Джона как-как?

– Ты безнадежна, – рассмеялся Райан.

Когда Бобби объяснил, что он из ФБР, Барбара Найс-Миллер пригласила его в гостиную. Она даже предложила чашку чаю, которую Бобби отверг как знак невысказанного интереса к разговору. Барбара села напротив, усадив на колени своего йоркширского терьера-малютку Себастьяна, будто Бобби могло понадобиться опросить и собаку. Крохотный пес облаивал Бобби с момента его появления и до тех пор, пока хозяйка не подняла его на руки. Тогда собачка успокоилась и только настороженно поглядывала.

«Наверное, собака знает, что мое удостоверение фальшивое».

– Так что вы хотите знать о том ужасном дне, агент Уиллис?

– Вы не заметили ничего необычного?

– Я беседовала с малюткой Себастьяном во время нашей утренней прогулки. – Барбара с любовью посмотрела на собачку и почесала ее за ушами. – Поначалу я подумала, что что-то взорвалось. А потом увидела, как все эти машины выходят из-под контроля и врезаются одна в другую. Я подхватила малютку Себастьяна и спряталась за банковским щитом, ну, который время и температуру показывает. Себастьян трясся как осиновый лист. Пока все взрывалось, я зажмурилась и хотела закричать. Наверное, я и кричала. Правда, сама себя не слышала.

Бобби показал ей снимок мужчины в котелке:

– Видели этого человека?

– О да, сумасшедший тип!

– Сумасшедший?

– Поначалу я обратила на него внимание, потому что он был так строго одет. Все это время он простоял там. Разумеется, у него ведь не было маленького песика, которого надо защищать, правда, мистер Себастьян? – Ее голос подскочил на пару октав.

Бобби откашлялся, надеясь, что она обратит внимание на еще одно живое существо в комнате.

– Сумасшедший – в смысле бесстрашный?

– Или парализованный ужасом, – проговорила Барбара. – Будем снисходительнее. Может, он просто был слишком болен, чтобы искать укрытие.

– Почему вы решили, что он был болен?

– Перед тем как начались аварии, он массировал виски, – объяснила она. – Как будто у него очень голова болела. У моей тети Вильгельмины бывают такие мигрени, что ее рвет. Может, бедняга слишком плохо себя чувствовал, чтобы убежать.