Глеб Лютаев - Почти не преступление, но наказание

Шнейдер прошёл к столу и плюхнулся в своё кресло. Скрип нарушил тишину кабинета.

Артём сгорал от нетерпения. К тому же он не хотел ходить вокруг да около, а потому заговорил первым:

– Доктор, давайте перейдём к сути дела. Несколько дней назад, – он сделал паузу и посмотрел на дочь, осознав, что собрался обсуждать при ней ухудшение состояния Кристины. Дашу разговор взрослых не интересовал, всё её внимание было приковано к чудо-яйцу. – Несколько дней назад вы заявили, что ещё месяц-полтора всё будет нормально. Что изменилось?

Доктор вздохнул.

– Да. К сожалению, вчера состояние вашей… – Шнейдер тоже посмотрел на Дашу и перевёл тему разговора в другое русло. – Мне позвать Катю? У нас тут есть место, где ваша дочь может переждать наш разговор. За ней присмотрят.

– Я в курсе, но нет. Просто постарайтесь говорить завуалированно, чтобы не пугать её.

От одной мысли, что Даша случайно увидит ужасы онкологического отделения, Артёму становилось тошно. Лучше уж здесь, под его присмотром, а не осточертевшей милой Ка-а-теньки .

– Хорошо. Вчера состояние здоровья вашей жены резко ухудшилось. Сначала я не понял, в чём именно дело. Но придя утром в больницу, установил, что у девушки пневмония, – доктор замолчал, наклонился вперёд и шёпотом, чтобы расслышал только Артём, продолжил: – Теперь, я не уверен даже в том, что остался месяц, вряд ли мы сможем справиться с ней, когда Кристина настолько ослаблена.

– А что такое пневмония? – послышался детский голос.

Артём обернулся и увидел дочь, наблюдавшую за папой и доктором.

– Ничего страшного, милая. Поиграй с игрушкой от киндера, пока мы с доктором разговариваем. Хорошо?

Девочка кивнула в ответ и вновь увлеклась гномиком из шоколадного яйца.

До Артёма наконец дошёл смысл сказанного Шнейдером. Он почувствовал, как внутри всё похолодело.

– Но вы же утверждали, что у неё в палате свой микроклимат! Так где же тогда она могла подхватить долбанную пневмонию?!

Артём начинал злиться. Да что там злость – ярость наполняла его изнутри. Он столько денег отдал за то, чтобы Кристина прожила как можно дольше, чтобы хотя бы умирала в комфорте, раз уж дома не захотела.

Доктор разволновался. Его лицо стало пунцовым. На лбу у мужчины проступили капли пота.

– Артём, – заговорил Герман Борисович, – у вашей жены лейкоз на последней стадии. Сейчас она слаба как никогда, и есть вещи, которые нам неподвластны.

Артём глубоко вздохнул. Выдохнул. Опять вздохнул, крепко сжал кулаки и, вновь выдохнув, попытался успокоиться.

– Ладно, – сказал он хриплым, обессиленным голосом. – Сколько?

– Если судить по теперешнему её состоянию – в любой момент, – заключил доктор.

Артём ясно прочувствовал, как нечто ледяное, тяжёлое и отравляющее спустилось вниз живота. «Господи, – подумал он, – как в тот первый раз, когда этот самый хмырь впервые озвучил диагноз».

– Но… – Артём попытался собраться. – Но всё же как это возможно? Я имею в виду, с чем это может быть связано? Ведь даже при нашем переезде в Германию и обратно Кристина умудрилась избежать каких-либо сторонних заболеваний.

Остаток фразы он произнёс сорвавшимся голосом. Непохоже на взрослого и уверенного в себе мужчину. Видимо, человек гораздо слабее, чем думает, когда дело касается его любимых.

– В этом нет ничего удивительного, – ответил доктор, – потому что иммунитет вашей супруги очень слаб. Есть микроорганизмы, обитающие внутри каждого из нас. Именно они без должного сопротивления способны вызвать такие вещи, как застойную пневмонию, которая наблюдается у Кристины. К тому же… – Шнейдер помедлил. – Если хотите знать моё личное мнение, то я полагаю, что ваша жена, как бы прискорбно это ни звучало, просто перестала бороться. Она устала, и её нельзя винить в этом.

– Я и не виню!

– Конечно, конечно, – доктор поспешил успокоить Артёма. – Я не это имел в виду. Просто, несмотря на все обезболивающие препараты, которые мы даём в строго фиксированных дозах, Кристина всё равно испытывает сильные боли.

Он замолчал, и только теперь Артём обратил внимание, как Даша смотрит на них. Девочка потеряла всякий интерес к игрушке, что вытащила из киндера, и с ужасом слушала рассказ дяди в белом халате.

Дочка во весь голос разревелась. Она плакала так громко, что в кабинет зашёл какой-то мимо проходящий врач узнать, всё ли в порядке. Артём бросился успокаивать малышку, в то время как доктор виновато принялся рассматривать записи в своём блокноте.

– Милая, всё неправда. Дядя имел в виду совсем другое. Не надо слушать. Я же предупреждал, что это взрослые разговоры.

Но она слушала, она слышала . Даше было всего три года с небольшим, но она уже могла понять элементарные вещи, обсуждаемые взрослыми. И из всего сказанного она уловила одно – её маме очень и очень больно.

Задыхаясь от плача, всхлипывая, не выпуская из объятий папу, Даша всё-таки спросила:

– Папочка… Пап… Папочка, маме очень больно?

Сердце щемило от жалостливого голоса, каким она это произнесла. Артём не знал, что сказать, но инстинктивно всё равно поспешил успокоить малышку.

– Нет, что ты, Дашенька. Всё хорошо, маме не больно. Она просто спит, а когда не спит, ничего такого не чувствует.

Даша сумела найти в себе силы на пару секунд успокоиться и, воспользовавшись моментом, уточнила:

– Значит, доктор соврал?

– Нет, милая. Ты просто неправильно поняла его.

– Это правда, дядя доктор?

Герман Борисович поспешил загладить свою вину и со всей доброжелательностью, на которую был способен, проговорил:

– Конечно, Даша. У твоей мамы всё хорошо. Мы даём ей очень вкусные таблетки, поэтому у неё совсем ничего не болит. Можешь сама спросить, когда навестишь её.

Девочку такой ответ, похоже, устроил, и она, с трудом выпустив из объятий папу, снова увлеклась новой игрушкой. Артём же подошёл к доктору и пододвинул свой стул к нему вплотную.

– Что мы можем сделать, док?

– Ничего. Ждать. Но осталось недолго. Хотите с ней повидаться?

– Она в состоянии?

– Да. И… – он помедлил. – Обязательно сводите к ней дочь.

Как только Артём с Дашей вошли в палату, Кристина занервничала. Девушка сняла с лица кислородную маску худющими руками, один вид которых приводил Артёма в уныние. «Скелет, обтянутый кожей», – подумал он и тут же прогнал от себя эти мысли. Кристина сделала попытку улыбнуться, и тогда Артём заметил, каких усилий ей стоили малейшие, элементарные движения. Очевидно, боль была настолько невыносимой, что даже под действием обезболивающих жена ни на секунду не забывала о ней.

– Мама! – закричала Даша и кинулась к девушке.

Кристина сделала над собой усилие и протянула руки. Девочка подошла к больничной койке и попыталась обнять маму. Девушка обхватила дочку и едва прижала к себе. Она плакала.