Елена Граменицкая - Часы Цубриггена. Безликий

Осень 2019

В юности я делала записи в дневнике каждый день, столько было впечатлений: новые знакомства, новые места, чувства, дотоле не испытанные, зависть, ревность, страсть, сплетни, интриги, пощёчины и тайные дуэли.

Никто не разбивал мое сердце, кроме покойного Станислава, я же шла по осколкам.

Со временем садилась за перо все реже, раз в неделю, раз в месяц, а сейчас дважды в год. Наверное, буду отмечаться раз в десятилетие.

Время. Сначала за ним не следишь, потом его боишься, совершаешь непоправимую ошибку, снова не замечаешь и, наконец, ненавидишь.

Время, я ненавижу тебя каждой клеточкой своего тела. Ты заковало меня в кандалы, накинуло ошейник и не отпускаешь ни на шаг. Я плачу тебе чудовищную цену.

Надежда освободиться от проклятого договора почти умерла. Почти!

Так страшно предвосхитить желаемое, ещё страшнее в нем ошибиться. Но не буду думать о неудаче, жизнь научила главному – плохие мысли сбываются сразу. А над хорошими надо работать.

Я постараюсь описать произошедшее.

Рука дрожит от волнения, даже почерк свой не узнаю. Давно не плакала, отчего то сейчас глаза на мокром месте все чаще, возраст даёт о себе знать, сколько не прячься от зеркал.

Неужели мои мольбы услышаны?

Неужели я избавлюсь от Всеслава? Я не знаю его настоящего имени, за время существования он сменил тысячи имён. В нем тысячи тысяч чужих жизней.

По порядку! Не отвлекаюсь. Мысли мои, как тополиный пух, дунешь – разлетаются. Сложно сосредоточиться.

В августе мне привезли марионетку от мастера Карло Лазиньо. Кот в сапогах. Величайшая редкость, эксклюзив. Марионеток Лазинье в частных коллекциях осталось всего несколько штук. Игорь, мой агент, нашел ее в Москве в маленькой антикварной лавочке.

Всеслав заплатил за эту куклу с лихвой, в его коллекции несметное число марионеток из дерева и марионеток из плоти, они служат ему за крохи с барского стола. Упырь сплёл громадную паутину, рассадил на ней мух и доит их. Я одна из его дойных мух. Упырь – примитивная бульварная интерпретация, он не обычный кровосос, куда более чудовищнее. И он не один. «Жрущие витальность», без имён и лиц, разделившие ареалы и методы питания, сферы воздействия на наши мысли и эмоции.

Я не видела других, но уверена, они существуют (вселенная фрактальна) – иерархия жизнесосов, прячущаяся в разных мирах.

Но я опять отвлеклась.

Кот в сапогах принёс счастливую весть. Кроме него в лавке хранятся часы, останавливающие время. Игорь не сразу о них рассказал, не придал значения. Знал бы он – как важна его новость для меня! Его помощница, актриска, получила от старьевщицы часы в дар, уж не представляю, как ей это удалось, но на следующий день она их со скандалом вернула. Игорь сказал, актриса постарела на десяток лет буквально за ночь. Но, скорее всего, как считает Игорь, актриса врет и ждёт от него повышения комиссионных.

Но я поверила.

И если произошло мгновенное старение, то вероятно и обратное.

Старинные Часы. Я почувствовала сердцем – это знак, который я ждала многие годы.

Память вернулась далеко назад.

Сумасшедшая Аглая, бесплотный призрак былой красоты. Прислуга от неё шарахалась, крестилась и проклинала. Неувядающая, но истлевающая изнутри она боялась смотреть в зеркала, серебряные ложки, подносы, стёкла витрин, дождевые лужи, она дотянула до ста двадцати, устав от собственного безумия – говорят, не выдержала, взглянула в трюмо и почила. Это все, что о ней известно. Многие считали историю «сумасшедшей Аглаи» ложью, но только не я.

В ее сумасшествии тоже были виноваты часы.

А если Игорь говорил о тех же самых часах? Серебряные и вензель – распустившаяся роза. Точь-в-точь. Неужели они сохранились?

Актриска вернула их обратно, в лавочку. Надеюсь, они ещё там.

Если я их добуду, то, возможно, спрячусь от Всеслава. Это точно знак свыше. Недаром Игорь рассказал о часах, когда я совсем отчаялась.

Нашла телефон московских старьёвщиков. Попросила Игоря узнать все о семье Кремляковых. Второй знак свыше! Это ТЕ САМЫЕ КРЕМЛЯКОВЫ! А значит это ТЕ САМЫЕ ЧАСЫ!

Судьба вывела меня из тьмы.

Договориться о встрече с хозяйкой лавочки было легко. Останется уговорить ее. За деньгами не постою. Все отдам, все что есть, лишь бы сбежать.

А еще я скучаю по мальчику. Черт подери, я все-таки привязалась к последнему приёмышу, старалась не раскисать, но годы берут своё, стала сентиментальной.

Тело мое свежо, как и прежде, а душа истлевает.

Дориан Грей в юбке, ахахах, у Дориана был портрет, у меня деревянная старуха, страшнее которой нет ничего на свете.

Не хочу, чтобы мальчик болел, он болеет с каждым разом дольше и тяжелее, спасти его почти невозможно.

У Всеслава чутье как у волка, нет в тысячи раз сильнее волчьего, почувствует еду и приползёт. Он легко находит меня, легко найдёт и мальчика.

Я добуду часы, потом изменю имя, внешность, уеду, спасусь и спасу хоть одного.

А если нет, то выход один – старуха полетит в огонь.

Единственный месяц в году, который навевал на Серафиму Петровну тоску, был ноябрь. Настроение людское связано с цветом небосклона, с количеством солнечных корпускул, поглощаемых кожей, в ясный день меньше пострадавших в приемном отделении и меньше смущения в душах. Только в любом правиле есть исключения, Фима встречала людей, которые буквально расцветали и воодушевлялись при виде грозовых облаков или снегопада, но таковых были единицы.

По количеству солнечных дней именно ноябрь плетётся в хвосте всего года. Тьма и пропитанный влагой воздух навевают на Фиму тоску, в душу скребётся разочарование – «забыли за ненужностью, не повышают, не перспективная». Человеческое смятение в душе хранителя, мыслимо ли? Но чем дольше живешь среди людей, тем больше дурных привычек перенимаешь.

Быстрее бы тоскливую ноябрьскую хмарь смыл первый снег, а с ней и дурные мысли исчезли.

Только Москва ещё не побелела, пропитанные туманом, пронизывающие до костей сумерки окутывают город сразу после четырех пополудни и творят злое волшебство.

Поэтому каждый ноябрьский вечер, дабы не впасть в смущение, Серафима гостевала у соседей, то у Анны с Йошкой за доминошным столом, то за чаем у Розы с Вениамином, угощалась их «фирменной» мазуркой с финиками и грецкими орехами.

Сегодняшний вечер мало отличался от прочих, пасмурных вечеров, он мог начаться обсуждением международных новостей и закончиться пациентами Серафимы, если бы не вчерашний рассказ Розы о «молодильных» часах. Загадка, на которую намекал Аристарх, наполовину разгадана – Кремляковы оказались «долгоживущими», но очень странным образом.