Олег Хасанов - Тёмная поэзия

Разве возможна романтика туфель с бантом
В ржавой вселенной, чей автор, великий, как Босх
Дал ей мечту о забвенье (возможно, потом),
Трудную Смерть, мыслеиглы, дробящие мозг?

Порваны платья, за масками, вместо лица
Мало, что будет, кроме клубящейся тьмы.
Лола и Лита – два вечно живых мертвеца
Плачут о детстве в объятиях красной тюрьмы.

Хаос вечен в безликой тьме,
Мрачный идол на алтаре —
Затерявшийся меж миров безмолвный свидетель.
Тайны мёртвых и жизни суть
Мне открыл Заповедный Путь,
Только Чёрной Козы Лесов свирепые дети

Уже рыщут в слепой ночи,
И неясный огонь свечи
Порождает на стенах вновь голодные тени.
Гаснет призрачно-тусклый свет,
Так не просто найти ответ
В череде безотрадных снов и жутких видений.

Страшной Книги надменный зов
Сбросил тяжесть моих «оков»,
Диск луны, словно в луже блик, подёрнулся рябью.
Затаившийся Страж у Врат
Мне явил Затонувший Град,
И разверзлись под гневный рык небесные хляби.

Мир окутал сырой туман,
Взбунтовавшийся океан
Посылает под своды стен могильную стужу.
Скоро рухнет последний мост,
Гаснут искры далёких звёзд,
Пожирает их в пустоте Космический Ужас.

За пределом пространств бурлит
Тот, чьё имя на монолит
Нанесли, на заре времён, бессмертные Старцы.
В нём – рожденье и смерть всего,
Боги кружат вокруг него,
Под пронзительный флейты стон, в причудливом танце.
Я – безумный поэт Земли,
Что в пустыне Руб-эль-Хали
Отыскал безымянный храм, во мраке скитаясь.
Я постиг тайны древних рас,
Только дюжиной злобных глаз
На меня из руин взирал сам Ползучий Хаос.

Возродив позабытый миф
Написал я свой «Аль-Азиф»,
Сквозь надрывистый плач цикад, слыша шёпот грозный
Тех существ, что пришли за мной.
Солнца лик скрыт зловещей тьмой.
Ничего не вернуть назад – уже слишком поздно.

Как птицы в клетках бьются их сердца,
боятся они страшного конца.
Конец приходит в облике прекрасном,
туманным, летним днём неясным.

Такие дни в году редки,
как золото среди реки.
И вот тогда издалека
приходит в город тот Она.

Вся в белом с ног до головы,
без всякой праздной мишуры.
Ей ни к чему ни шум, ни гам;
легко шагает по волнам.

И только лёгкий плеск воды,
подскажет нам Её следы.
Но ненадолго лишь на миг,
и вдруг раздастся чей-то крик.

Он будет полон боли, страха,
невероятного размаха.
За ним последует второй,
словно голодный, волчий вой.

Утонет город в сонме криков,
и будет много мёртвых ликов.
Лежат на улицах, в домах,
лежат они на всех углах.

Причина смерти их – Она,
словно гигантская волна,
накрывшая собою город,
принесшая лишь смерти холод.

Ни кара древняя богов,
и не проклятье врагов.
Она лишь души забрала,
и с ними в море вновь ушла.

Её был выбор очень прост —
герой, злодей или прохвост,
попали они в Её сети,
как глупые, смешные дети.

Естественность они забыли,
внутри себя давно убили.
Она ускорила лишь срок,
который им отмерил бог.

Как чернила, как тушь, как зрачок,
Как нутро заколоченной комнаты, —
Чёрное слово я в книге прочёл,
Написал себе в сердце чёрным по чёрному.

Мы вдвоём, и я молча целую плечо.
Безмолвие губ: говорит лишь материя.
Когда открываю тебя, как ключом, —
Слышишь, как слово клокочет в артериях?

Надрываясь, до хрипа, сильней и пьяней,
Когда мы танцуем упругими волнами.
В конце прижимаюсь – до самых корней —
И лью в тебя чёрное, чёрное, чёрное.

Страхи, сомнения, немного сметанки
Чтоб зелье сварилось в скорости,
А когти драконов, мышей и поганки
Оставлю на вашей совести.
Длинною ложкой в котле чугунном
Буду помешивать суеверия,
Одна цена тайне в мире подлунном —
Это лишь ваше доверие…
Живу триста лет, отвечаю трёхзначно,
Меня не ловите на слове…
Зелье в чей-то чужой стакан предназначено?
А то могу и за шиворот… Вам!
Шучу. Вот видите – магия она в основе…
Дело в ингредиентах…
Их каждый приносит сам!