Алексей Стравинский - Широко открытое небо

– Ну, погоди, дружок! – пробормотал старик. – Сейчас я всё достану, не мешайся, – рассмеялся хриплым, тихим смехом.

Прокашлялся. Вытер морщинистую руку о штанину, провёл ею по густой, седой бороде и снова залез в рюкзак.

– Держи, – сунул другу кусок хлеба.

Тот радостно принялся за него, виляя хвостом.

Умиление. Артчер понимал, как мало его другу нужно для искреннего счастья. У него на душе становилось тепло от того, что он осознавал свою необходимость, свою важность в глазах друга, который его никогда не предаст. Спайк был не менее важным для Артчера.

Достал половину палки копчёной колбасы, которую он нашёл в одном из баков у продуктового магазина. Сделал несколько осторожных укусов, дабы не зацепиться за колбасу больными зубами, с трудом разжевал и проглотил еду.

– Держи, чаки, – протянул колбасу псу.

Сколько же счастья в глазах собаки! Человек предложил псу отведать испорченную колбасу, а счастья – искреннего, неподдельного – столько, что будь бы оно светом – весь переулок сейчас же залился бы ослепительно белым теплом. Как же просто человек может дарить кому – то счастье! Не трудно стать творцом света, добра любви..

Как мало нужно для счастья – кусок испорченной, выброшенной, уже никому не нужной колбасы, заправленной хорошей порцией секретного ингредиента – добра с заботой!

Как часто человек становится жесток от нехватки этих чувств. Как легко ему на самом деле помочь! Как просто избежать горя.

Как жаль, что в этом мире что – то пошло не так!

Перекусил, оба легли вплотную к Филу – так теплее. Благо на улице не мороз. Было бы бед сегодня на один вечер.

Дождь не прекращался. В конце улицы машины почти не появлялись.

Вся троица крепко спала.

Совсем недолго.

Громче стихии под аркой разлетелся оглушающий, мерзкий кашель, едва не доходящий до рвоты.

Пёс вскочил первым. Артчер медленно поднялся на ноги.

Фил задёргался.

– Дружище, ты чего? – спросил Артчер.

В ответ вновь хрипучий кашель. Тело извивается.

– Холодно, – сквозь кашель выдавил комок грязных тряпок. – Ног не чувствую.

– Спирт есть? – сказал Артчер и тут же осознал бессмысленность вопроса. У такого подобные вещи долго не хранятся. Всё за раз.

Сунул руку во внутренний карман куртки, Артчер достал найденные недавно на остановке деньги. Сущие гроши, но на водку хватит.

– Посиди с ним, дружок. Я сейчас вернусь, – старик похлопал ладонью по ногам Фила, достал из рюкзака недоеденную колбасу и отдал её разместившемуся на замёрзших ногах Фила другу.

Холодный ливень и не думает прекращаться. Артчер попытался было бежать, но куда там до этого старику. Потихоньку доковылял до ближайшего магазина. Дёрнул дверную ручку. Открыто.

Внутри тихо, сухо и уютно.

– Папаша, тебе чего надо? – из-за кассы его тут же поприветствовал прыщавый подросток, соорудивший, не пойми из чего, вполне понятное высокомерие на лице. – Тут тебе не ночлежка. Проваливай!

Уже давно привыкший к подобным вещам старик пропустил всё услышанное мимо ушей.

– Водка есть?

– А деньги есть? – ответил подросток с ещё большим высокомерием в голосе.

Дрожащими от холода руками старик аккуратно положил на кассу деньги, глядя при этом в глаза продавца.

Голубой, светлый взгляд старика какими – то силами незаметно для парня стер с его лица высокомерие.

Старик шмыгнул носом. Вытер его тыльной стороной трясущейся от холода руки.

Парень молчал.

Артчер ждал.

Продавец, наконец – то перевёл взгляд на горстку монет. Куда – то пошёл.

Под стариком собиралась лужа от стекающего с него дождя.

Послышались шаги. Парень вернулся с бутылкой.

– Но вы же не пьёте.

Дрожь отошла.

– А тебе откуда знать?

Парень опустил взгляд вниз.

– Я вас знаю. Вы мистер Артчер, верно?

Старик продолжал молчать.

– Ваша мама. Это ведь она когда – то работала воспитателем в приюте на окраине города?

Сердце старика забилось сильнее. Он услышал что – то о своей матери от постороннего человека впервые за много лет.

– Да.

Парень поднял взгляд.

– Вы уж простите. Поймите, всякие сюда заходят.

Было так тихо, что шум разбивающихся о пол капель разносился тихим эхом по просторному торговому залу.

– Вот, возьмите. Не знаю, зачем вам, но, думаю, раз уж пришли, то нужно.

– Спасибо, – проронил старик, взяв водку.

– Вот, возьмите ещё.

Парень протянул Артчеру пакет.

– Там немного еды, – парень вновь опустил взгляд под ноги. – И, знайте, что ваша мама делала для меня намного, намного больше.

Старик никак не мог найти слова. Они то и дело срывались с языка. Посилившись, он молча развернулся и направился к двери.

– Подождите!

Парень перескочил через прилавок, подошёл к Артчеру, высыпал в его карман оставленную им на прилавке мелочь.

Старик покинул магазин. Продавец отправился за тряпкой, чтобы вытереть с пола набравшуюся под посетителем лужу.

Дождь лил.

Ветер ревел.

Артчер шёл по городу, находясь при этом глубоко внутри себя. Останься бы он там ещё на какое – то время– быть может, он смог бы встретиться там с чем – то важным, давно потерянным, оплаканным и размытым в образе.

Но раздался тихий, тонкий звук. Скулит собака.

Спайк!

Уличная сырость, холодный ливень, дрожащее от холода тело –всё вернулось в один миг.

Здравствуй, дорогой Артчер. Забылся на секундочку? Ничего, бывает.

Зубастая пасть реальности набросилась на несчастного человека.

Едва переваливая с ноги на ногу пешим шагом, он вдруг побежал – кое – как, сквозь боль.

Скрылся за углом арки.

Видит:

Фил шагает по ту сторону архитектурного сооружения, неся в руке кусок колбасы. Её же, видимо, он смачно жуёт.

Белый комок лежит у бочки, извергающей огонь. Лежит. Просто лежит. Просто белый комок.

– Спайк! – позвал его старик.

Ничего не изменилось.

Страшно даже представить, что он может быть мёртв.

Нет, вздор! Этого не может быть!

Нет, не вздор…

Зубастая пасть реальности зажала ребра сильнее. Она состояла из малого, но очень важного.

Артчер сидит на асфальте, держа на руках белое, пушистое тело пса. В бочке черным дымом дотлевают огарки. Фил отдаляется, растворяясь в дождевой стене.

Знакомство с Артчером. Беглое, но содержательное. Теперь этот человек сидит в переулке – всё так же улыбается, заражая окружающих его людей теплом. Они этого не замечают, сам Артчер не понимает, что он это делает, но он это делает. Сидит между баками, в сыром, загаженном переулке, в загаженном районе загаженного города и сияет на его фоне словно флюид. Горстка флюидов разбросана и тут и там. На столь пожухшем фоне они ярче звёзд на небе. Если, конечно, вы понимаете о чем я.