Алексей Яшин - Рубеж апокалипсиса. Часть 2. Жатва

В остальных комнатах ущерб был очень незначительным: спальня не пострадала совсем, лишь спокойно висевшая до этого момента картина с двумя лебедями, лежала теперь на кровати. Комната Максима и гостиная также отделались минимальным ущербом: не пострадал даже большой плоский телевизор, стоящий на длинной тумбе: упасть ему не позволили многочисленные провода, подключенные к аппарату в нескольких местах. Две высокие напольные вазы с имитацией экзотических растений, стоящие до этого в разных концах комнаты, теперь лежали в центре. В ванной комнате с полок попадали бутылки с шампунями и дезодорантами, от этого в помещении стоял специфический аромат косметики, а на полу блестела лужа с какой-то мутной жидкостью. Из стены над унитазом выпали две большие керамические плитки и теперь лежали на полу, разбросав по всему помещению кучу осколков. В целом Марина ожидала худшего результата. Однако сейчас голова женщины была полностью занята мыслями об отсутствующих муже и сыне. Она подошла к окну и открыла одну из створок – с улицы сильно тянуло запахом костра, часть жителей до сих пор сидели у разведенного во дворе огня. В соседнем доме в некоторых окнах горел тусклый мерцающий свет. За неимением электричества люди жгли фонари и свечи. То там, то тут в ночном небе вспыхивали яркие мерцания – это в отдельных местах города продолжались пожары, тушить которые не было никакой возможности. Временами небосвод разрезал яркий луч мощного фонаря, изредка слышались сирены и сигналы сработавшей автомобильной сигнализации. Город был погружен в безмолвие – обычный для крупного мегаполиса шумовой фон практически отсутствовал.

Рядом с Мариной на подоконник запрыгнул сытый Каспер и, подставив под ладонь женщины голову, почти полностью закрыл от удовольствия желтые глаза, оставив лишь узкие, как ниточки, щелки. Она погладила кота и услышала в ответ громкое и умиротворяющее мурчание.

– Кас, ты у меня единственный защитник остался, – Марина запустила пальцы в густую шерсть кота, тот совершенно не сопротивлялся и продолжал громко мурчать в такт движениям женщины. Она посмотрела на небо, там небольшие вытянутые облака постепенно надвигались на силуэт полной луны, отчего круглый диск казался с одной стороны изрезанным и израненным. – Где же сейчас мои мужчины, Кас? Хоть ты мне ответь! Ты себе даже не представляешь, как я хочу обнять обоих, – словно услышав желание хозяйки, рыжий кот перевернулся на спину и передними лапами прижал к своему животу руку Марины. От такого проявления кошачьей любви еле сдерживающая себя женщина не выдержала, и слезы сами собой брызнули из глаз, оставив на покрытых пылью щеках две четкие и влажные линии.

Фелипе поднял бутылку к переливающемуся небу и на глазок оценил оставшуюся там жидкость минут в двадцать, максимум в тридцать, до того момента, как он окончательно отключится. Кашаса в его бутылке была немного мутноватой и слегка желтоватой, что в совокупности с бирюзово-зелено-фиолетовым свечением неба давало весьма интересные и даже забавные переливы. Сделав еще один глоток, мужчина вновь поднял сосуд вверх: светопредставление через призму дешевой тростниковой водки выглядело вдвойне завораживающим. В паре десятков шагов несколько заплетающихся голосов, периодически переходящих на крик, продолжали обсуждать непонятное и в то же время красивое небесное явление. Все эти голоса принадлежали его компаньонам – местным бразильским рыбакам, которые, как и он сам, сейчас активно и весьма содержательно отдыхали после возвращения с реки. В определенный момент Фелипе понял, что если он сейчас не выдвинется в сторону своей хижины, то ноги и голова взбунтуются против своего хозяина, и он проснется утром прямо на земле рядом с потухшим костром в окружении своих спящих друзей-собутыльников. Такое случалось довольно часто, мужчина не испытывал от этого какого-то дискомфорта, но почему-то именно сейчас организм требовал хоть какого-то подобия постели. Пробурчав что-то маловразумительное, Фелипе буквально уполз от струящихся в небеса желтых языков костра, оставив друзей рассуждать на тему необычного небесного свечения, и как это связано с качеством разлитого по бутылкам алкоголя. На ноги мужчина поднялся только тогда, когда его голова уперлась в ствол дерева, с помощью которого, он смог принять вертикальное положение. Данная процедура потребовала немало усилий, но в руке рыбака так кстати находилась недопитая бутылка, и несколько глотков «допинга» приободрили уставший организм, хотя и совершенно не прибавили ногам твердости. На ватных и немного дергающихся конечностях мужчина не спеша двигался, а точнее пританцовывал, в нужном направлении. Через каждый десяток шагов он повторял одну и ту же процедуру: разглядывал небо через «булькающий телескоп», словно сверяя полученный оттенок с каким-то эталонным цветом и пытаясь через это буйство красок разглядеть одному ему известную путеводную звезду. Оттенок всегда получался разным: то ли из-за того, что жидкости в бутылке становилось все меньше, а в организме все больше, то ли из-за того, что мутнеющий взгляд уже не воспринимал цвета, как положено.

Последние шаги до хижины Фелипе делал налегке, так как «звездного телескопа» в руках уже не было. Остатки «веселой жидкости», раскрашивающей небо в интересные цвета, он «высмотрел» только что и забросил ставший ненужным «прибор» в реку. Подождав, пока не раздастся звонкий «бульк», мужчина с расплывшейся улыбкой на лице принялся выделывать ногами что-то среднее между балетным «танцем маленьких лебедей» и «канканом», выкрикивая при этом то ли слова, то ли отдельные буквы, которые не несли при этом абсолютно никакого смысла. Танцевальный порыв закончился так же быстро, как и начался, Фелипе принялся смотреть по сторонам, пытаясь сообразить, где он находится и что его сюда занесло. Разглядев в потемках знакомый силуэт своего жилища, мужчина громко хлопнул в ладоши и дал команду конечностям двигаться в нужном направлении, при этом руки его шевелились так, словно он тянул невидимый канат, прилагая при этом недюжинные усилия. Совокупность всех этих действий забрала остатки его сил – не дойдя до конечной цели пару шагов, Фелипе рухнул на землю. До того, как тело коснулось поверхности, его разум уже парил где-то в межзвездном пространстве, а пальцы гладили разноцветные небесные нити, которые были очень теплыми и приятно щекотали кожу. Прежде, чем окончательно «улететь» на «космическую рыбалку», мозг дал мышцам последнюю команду, извиваясь подобно гусенице, тело проползло еще с полметра и мягко уложило взмокшую голову на ступеньку хижины, так и не дождавшейся своего хозяина.