Ким Харрисон - Как ни крути – помрешь

Это мне кое-что напомнило.

– Джонатан! – шепнула я. – О, Джонатан! Где ты, выходи, не прячься, ты, долговязая ошибка природы!

Я подняла голову, обрадовалась, что смотрю в нужную сторону. Сквозь налипшие пряди волос я видела свет там, где стоял лимузин. Фары светили на реку, озаряя разрушения и обломки корабля. А на набережной стоял силуэт Джонатана – никто другой не может быть таким длинным. Но смотрел он не в ту сторону. Так он меня не увидит, а кричать я уже была не в силах.

Черт побери, значит, мне надо будет встать.

Я попыталась. Нет, правда. Но ноги не действовали, а руки просто лежали, не обращая на меня внимания. Кроме того, лед был теплым, и вставать мне не хотелось. Может, если я крикну, он меня услышит?

– Джонатан! – прошептала я. Черт, так ничего не получится. Я вдохнула еще раз.

– Джонатан! – крикнула я, услышала сама сквозь звон в ушах. Подняла голову, увидела, что он не обернулся посмотреть. – А, ладно, – сказала я, снова роняя голову на лед. Снег грел, я в него вжалась. – Вот так хорошо, – пролепетала я, но вряд ли эта мысль превратилась в слова.

Ощущение было такое, будто мир вертится, слышен был плеск воды. Тыкаясь лицом в лед, я улыбнулась. Я уже не помню, сколько толком не спала. Сейчас я выдохнула, уплывая в никуда, и тепло солнца вдруг озарило лед. Кто-то подхватил меня на руки, моя голова ткнулась в чью-то мокрую грудь.

– Денон? – услышала я собственный лепет. – Иди сюда, Денон, я должна… должна тебя крепко расцеловать…

– Денон? – переспросил кто-то.

– Я ее отнесу, Са'ан.

Я пыталась открыть глаза, но тут же сваливалась в никуда, стоило мне шевельнуться. Полузабытье – я не то чтобы бодрствовала, но и не то чтобы спала. Потом затихла, попыталась улыбнуться и заснуть. Но какое-то пощипывание и пульсация в щеке не давали, да еще и ноги болели. Я в раздражении оттолкнулась ото льда, а оказалось, что льда уже нету: я сидела, и кто-то давал мне пощечины.

– Хватит, – услышала я голос Трента. – Синяк останется. Пощипывание прекратилось, оставив только пульсацию. Это Джонатан бил меня по морде?

– Ах ты урод мерзопакостный! – прошептала я. – Тронь меня еще раз, и я тебе устрою планирование семьи.

Пахло кожей. Я скривилась, когда к рукам и ногам стала возвращаться чувствительность. Господи, как же они болели! Я открыла глаза и увидела над собой Трента и Джонатана. У Трента с волос капала кровь, а из носа – вода. А над головами у них была обивка лимузина. Я жива? А как я оказалась в машине?

– Долго же ты копался, пока нас нашел, – прошептала я, закрывая глаза.

И услышала вздох Трента:

– Все с ней в порядке.

Ага. Похоже. Может быть. Если сравнивать со смертью, то вполне.

– Жаль, – произнес Джонатан, и я услышала, как он от меня отодвинулся. – Проще было бы, если бы наоборот. Не поздно ее еще спустить под воду к остальным.

– Джон! – гаркнул Трент.

Голос его был горяч, как огонь, который жег мне кожу. Еще чуть-чуть – и сгорю к чертям.

– Она спасла мне жизнь, – сказал он уже тише. – Мне нет дела, нравится она тебе или нет, но твое уважение она заслужила.

– Трентон… – начал было Джонатан.

– Не так. – Произнесено было ледяным голосом. – Она заслужила твое уважение.

Минута колебания. Я бы уплыла в никуда, если бы боль в ногах отпустила. И еще пальцы горели пламенем.

– Да, Са'ан, – ответил Джонатан, и я резко очнулась.

– Отвези нас домой. Позвони и предупреди Квена, чтобы набрал для нее ванну. Ее надо хорошенько согреть.

– Да, Са'ан. – Но сказано было медленно и неохотно. – Здесь ОВ, почему ее туда не передать?

Что-то слегка потянуло мое ци – это Трент подключился к линии.

– Я не хочу, чтобы меня здесь видели. Постарайся никому не попадаться на пути, тогда нас не заметят. А теперь побыстрее. Мои глаза больше мне не подчинялись, но я услышала, как Джонатан вышел и закрыл дверь, потом хлопнула дверца водителя, и автомобиль тронулся с места. Обнимающие руки сжали меня крепче, и я поняла, что лежу на коленях у Трента, и тепло его тела греет меня сильнее воздуха. Кожа ощутила мягкость одеяла. Наверное, меня запеленали как следует: ни рукой, ни ногой не шевельнуть.

– Прошу прощения, – пробормотала я, прекращая попытки открыть глаза. – Я тебе весь костюм водой заляпаю. – Тут я хихикнула, поняв, насколько это жалко прозвучало. Он же и без того уже промок. – Твой кельтский амулет гроша ломаного не стоит, – шепнула я. – Надеюсь, ты чек на него сохранил.

– Заткнитесь, Морган, – отозвался Трент рассеянно и откуда-то издалека.

Машина набрала скорость, и шум ее убаюкал меня. Могу отдыхать, подумала я, ощущая, как покалывает в конечностях вернувшееся кровообращение. Я в машине Трента, завернута в одеяло, он меня держит в объятиях. И никому не даст меня обидеть.

Только он не поет, подумала я. Разве он не должен петь?

Я сидела в ласковой теплой воде. Я в ней просидела уже столько, что два раза могла бы согреться, но мне было плевать. Ванна-бассейн Элласбет была великолепна. Я вздохнула, закинула голову назад, уставясь на высоченный потолок, окруженная расставленными по краям ванны орхидеями в горшках. Может, бизнес наркобарона требует, чтобы у тебя была такая ванна. Я в ней уже больше часа полоскалась.

Трент от моего имени позвонил Айви, как только мы подъехали к черте города. Недавно я сама с ней говорила и сказала, что все у меня в порядке, я отмокаю в теплой воде и не вылезу оттуда, пока ад не замерзнет. Она повесила трубку, недослушав, но я знала, что у нас с ней все путем.

Вытащив руку из мыльной пены, я поправила на шее одолженный у Трента амулет от боли. Не знаю, кто его пробудил – может быть, его секретарша? Мои-то амулеты все лежали на дне реки Огайо… Тут улыбка у меня погасла: я вспомнила тех, кого не могла спасти. Нет, я не буду чувствовать своей вины, что я дышу, а они нет. Эти смерти на совести Саладана, или Кистена, быть может, но не моей. Черт, так что же мне с этим делать?

Я закрыла глаза и помолилась за погибших, но тут же веки у меня резко распахнулись – с лестницы донеслось далекое стаккато быстрых шагов, все громче и громче, они уже были близко, и я замерла при виде стройной женщины, элегантно одетой в сливочного цвета костюм, а она, не сказав ни слова, простучала каблучками по плиткам ванной. Через плечо у нее висела сумка из супермаркета. Стальной взгляд ее уперся в дверь гардеробной, и меня она так и не увидела, скрывшись за этой самой дверью.

Это, наверное, Элласбет. И что мне прикажете делать? Стряхнуть с руки пену и протянуть ей поздороваться?

Вот так, неподвижно замерев, я и смотрела на дверь. Пальто у меня висело на стуле, сумка с одеждой – в гардеробной на ширме. Сердце забилось чаще, и я подумала, успею ли я добраться хоть до зеленого полотенца, пока эта женщина заметит, что она не одна.