Ким Харрисон - Как ни крути – помрешь

У меня вырвался вздох, потом возникло ощущение, будто я сама из себя выливаюсь, дрожащая волна прозрачного золота поднялась от земли, рассекая камни и дробя щебень, выгнулась и замкнулась, гудя, у меня над головой. Я пошатнулась, разинула рот, не в силах поверить своим глазам. Черт побери, я замкнула круг на Фаунтейн-сквер! Я замкнула круг тридцати футов диаметром, который был рассчитан на усилия семи колдунов, а не меня одной. Хотя, видно, и один колдун тоже может его замкнуть – если у него есть достаточный стимул.

Ал резко затормозил, размахивая руками, чтобы не налететь на круг. Далекий дрожащий звон отдался в морозном воздухе, пробежал по коже, как пыльный вихрь. У меня глаза раскрылись от изумления – колокола! Большие, звучные, низкого тона колокола. Здесь и правда были колокола, и мой круг заставил их звенеть.

От адреналина задрожали колени, и снова раздался звон. Ал стоял, будто пригвожденный, футах в трех от края, наклонив голову и поджав губы, слушая, как затихает третий удар. Мощь линии, идущая через меня, схлынула, сменившись тихим гудением. И страшно глубокой стала тишина ночи.

– Великолепный круг, – сказал Ал, и слышно было, что он под впечатлением, раздосадован – и заинтересован. – Можно тебя на сельских состязаниях силачей выставлять.

– Спасибо. – Я вздрогнула, когда он снял перчатку и постучал по моему кругу, пустив рябь ямочек. – – Не трогай! – крикнула я, и он засмеялся, постукивая, передвигаясь, выискивая слабое место. Круг большой, вполне может найтись. Что же это я сделала?

Руки я засунула под мышки для тепла, посмотрела на Ли – он был в своем круге, внутри моего, в двойной безопасности.

– Мы все еще можем отсюда выбраться, – сказала я, сама слыша, как дрожит голос. – Никому из нас не хочется стать его фамилиаром. Если мы…

– Ты действительно такая дура? – Ли тронул ногой свой круг, растворяя его. – Я хочу от тебя избавиться. Я хочу выкупить свою метку. За каким чертом мне тебя спасать?

Я дрожала под резким ветром. – Ли! – Я повернулась, чтобы видеть еще и Ала, идущего вдоль моего круга, все еще проверяя его на прочность. – Мы должны отсюда выбраться!

Курносый нос его сморщился от запаха жженого янтаря, и Ли засмеялся.

– Нет. Я тебя превращу в котлету, а потом отдам Алгалиарепту, и он согласится, что мой долг уплачен. – Надменный, самоуверенный, он посмотрел на Ала, который перестал испытывать мой круг и теперь стоял, благосклонно улыбаясь. – Этого будет достаточно?

У меня в животе свернулся тяжелый ком страха, когда я увидела злобное и хитрое выражение на скульптурном лице Ала. За его спиной расстелился роскошный ковер, на нем возникло красное бархатное кресло восемнадцатого века, и Ал, продолжая улыбаться, уселся в него. В закатном свете он казался красным пятном среди разрушенных зданий. Положив ногу на ногу, Ал произнес:

– Стэнли Колин Саладан, у нас с тобой есть соглашение. Отдай мне Рэйчел Мариану Морган, и я соглашусь, что твой долг уплачен.

Я облизала губы, и они тут же стали мерзнуть на пронизывающем ветру. С тихим шорохом стали подползать отовсюду мелкие твари, привлеченные звоном городских колоколов и ободренные наступающей тьмой. Тихий звон камешков заставил меня обернуться. Кто-то и внутри круга есть.

Ли улыбнулся, и я вытерла руки о чужой костюм и выпрямилась. Он имел право ухмыляться: я – колдунья земли без амулетов и чар, против него – мастера лей-линий. Но он не все знал. И Ал не все знал. Черт побери, я сама не все знала, но знала кое-что, чего не знали они. И когда это мерзкое красное солнце сядет за разрушенными зданиями, не я стану фамилиаром Ала.

Я хотела выжить. Сейчас не важно, хорошо это или плохо – отдать Алу Л и вместо себя. Решать этот вопрос я потом буду, сгорбившись над чашкой какао и трясясь от пережитого напряжения. Но чтобы победить, сперва мне нужно быть побежденной. И это будет по-настоящему больно.

– Ли, – сказала я, делая последнюю попытку, – вытащи нас отсюда!

Боже, сделай так, чтобы я была права!

– До чего же ты девчонка, – сказал он, одергивая измазанный костюм. – Вечно хнычешь и ждешь, чтобы тебя спасли.

– Ли, постой! – крикнула я, когда он сделал три шага и метнул шар лиловой дымки.

Я нырнула в сторону. Шар пролетел на высоте груди и ударил в развалины фонтана. С грохотом развалилась целая секция, поднялась пыль, красная в закатном воздухе.

Когда я повернулась, Ли держал в руке мою визитную карточку – которую я дала вышибале на корабле. Хреново, у него фокусирующий объект.

– Не надо, – сказала я. – Это кончится так, что тебе не понравится.

Ли махнул рукой, шевельнул губами.

– Doleo, – сказал он отчетливо, и слово заклинания завибрировало в воздухе, а Ли взмахнул рукой с моей карточкой.

Резко выпрямившись, я удержала булькающий стон, не дав ему вырваться. Боль, выворачивающая кишки, согнула меня пополам. Заставляя себя дышать, я поднялась на ноги. Ничего в ответ я не могла придумать, я просто шагнула вперед, пытаясь избавиться от боли. Если я его ударю, это может кончиться. Если отберу карточку, он не сможет прицелиться, ему придется метать в меня чары.

Я налетела на Ли, мы упали вместе, навстречу жестким камням. Он оттолкнул меня ногами, я откатилась под аплодисменты Ала – вежливо-глухие хлопки рук в белых перчатках. Голову затуманила боль, стало невозможно думать. Иллюзия, сказала я себе. Это были лей-линейные чары, а настоящую боль может причинить только магия земли. Это всего лишь иллюзия. Тяжело дыша, я стряхнула с себя чары одной только силой воли. Не буду я ощущать эту иллюзию.

Разбитое плечо пульсировало, горя сильнее, чем должно было. Я сосредоточилась на настоящей боли, силой воли прогоняя фантомную. Скорчившись, я смотрела на Ли из-под волос, окончательно выбившихся из дурацкого пучка.

– Inflex, – сказал Ли, ухмыляясь и заканчивая пальцами наводить чары, и я скорчилась, желая, чтобы случилось хоть что-нибудь, но ничего не происходило. – Нет, вы только посмотрите! – воскликнул Ал со своего зрительского места. – Первый класс! Превосходно!

Я встала на неверные ноги, изгоняя последнюю тень боли. Я снова стояла в линии. Я ощущала ее. Если бы я умела перемещаться по линиям, я бы это тут закончила. Снип-снап-снурри, подумала я. Абракадабра. Да я бы даже за нос себя ущипнула, если бы это помогло. Но не поможет.

Шуршание вокруг становилось громче. Твари смелели с заходом солнца. За мной упал камень, я резко обернулась. Нога скользнула, я вскрикнула и упала. Подвернула лодыжку, меня затошнило. Ловя ртом воздух, я схватилась за ногу, чувствуя, как наворачиваются слезы боли.

– Блестяще! – зааплодировал Ал. – Невезение – исключительно трудная вещь. Но сними с нее эти чары, мне увалень в кухне не нужен.