Андрей Зыков - Эрлик

И вот свершилось! Первая экспедиция советских геологов на Дальний Восток, и не экспериментальная она вовсе, не ознакомительная и не теоретическая, а самая что ни на есть настоящая! Полгода, невзирая на боль потери родных, он готовился к ней, и вот он – момент долгожданной истины, перед которым застыли в трепетной тишине даже фамильные часы. Будто в предвкушении разделили они со своим молодым хозяином всю грандиозность предрассветного момента, мига перед будущим, знаменующим новый прекрасный мир. И он, Ким Гнесин – юноша, которому выпала честь, пережив этот миг, отворить врата навстречу рассвету.

Вернувшись из университета этим днем, Ким только тем и занимался, что перечитывал еще и еще раз все документы. В них было всё, о чём его предупреждали и к чему готовили предыдущие полгода. «Все данные об экспедиции строго засекречены… 8 участников… Цель: изучение и сбор данных о составе земной коры региона… Хабаровский край… Тугуро-Чумиканский район…». Его западная часть – самое желанное и труднопроходимое место для исследований всех ученых мира. «Обстановка на месте: нет данных, население: нет данных». «Конечно, – подумал Ким, – эти места ведь никто толком так до сих пор и не исследовал, всё вдохновение и можно искать только на карте, составленной с космического спутника. До ближайшего населенного пункта – прибрежного местечка Чумикан – сотни километров. В непроходимых условиях тех мест это расстояние смело можно умножать в десять, а то и в пятнадцать раз. Да и чем может помочь маленькое село в случае, если экспедиция попадет в беду? Ведь там даже и больницы как таковой нет. До крупных же городов и того в несколько раз дальше».

Разумеется, Ким и до этого момента участвовал во многих геологических экспедициях, но не в таких, а в учебных, ознакомительных, студенческих, по давно изведанным местам и исхоженным тропам. Но вот в чём было его недоумение, так это в том, почему внешне эта экспедиция сразу казалось более засекреченной, чем все остальные. Даже если взять в расчет то, что это первая серьезная геологическая разведка на Дальнем Востоке, секретов и странностей в подготовке к экспедиции, в ее деталях, было несоизмеримо больше, чем казалось разумным. С остальными семью участниками он лично не был знаком даже сейчас, им не разрешали видеться. Он мог лишь изучать их досье, биографии, видеть фотографии из личных дел, даже подробно ознакомиться с содержанием их дипломных и курсовых работ, если потребовалось бы, но увидеть этих студентов вживую, поговорить с ними ему ни за что не разрешалось, как понял Ким, им самим также воспрещалось видеться друг с другом по неизвестным причинам. Все они были из разных высших учебных заведений страны, и более того – из разных городов. Из Москвы, в частности, кроме Кима никого не было. Даже не все из них получили диплом геологического факультета, как бывает всегда, часть его будущих товарищей по экспедиции изучала совсем другие науки. Их всех и роднили лишь идеальная успеваемость и примерно один возраст.

Еще более необычной выглядела подготовка к этой экспедиции, уже не говоря о том, что всё, связанное с нею, тщательно и скрупулезно скреплялось подпиской о неразглашении, сама она напоминала военную операцию, перед которой командование сознательно, по одним ему известным причинам, не стало проводить инструктаж. Из МГУ были изъяты все документы, касающиеся учебы там Кима. Так же в обязательном порядке у него был взят паспорт, свидетельство о рождении, медицинская книжка, все-все документы, даже права на квартиру.

Пришлось постигать новые умения и знания. Кима даже научили управлять вертолетной техникой, как гражданской, так и военной. И хоть не мог он предполагать, зачем ученому-геологу такие необычные навыки могут в экспедиции пригодиться, пилотирование понравилось Киму больше всего.

Фактически во всей документации был только один пункт, роднивший эту экспедицию со всеми остальными, равными ей по важности, которых было до этого, к слову, не так уж много, – классическое и внутренне ожидаемое: «В случае вашей гибели Академия наук СССР не несет ответственности…». Но дальше этих слов пункт можно было даже и не дочитывать до конца, в частности для Кима он значил то, что оттуда можно не вернуться живым и руководство экспедиции прекрасно это понимает. Возможно, даже руководство экспедиции понимает, из-за чего оттуда можно не вернуться живым, вдруг они имели в виду вовсе не падение в горную расщелину или опасную быструю реку, а что-то гораздо более зловещее, не поддающееся логическому объяснению, и оттого еще более жуткое, о чём само руководство знает, но не знают молодые ученые.

Но обывательский, мелочный страх пред теориями заговора претил Киму! Не просто увлекательной работой, но далеким, судьбоносным для всего мира путешествием представлялась Киму эта экспедиция. За сказочный уют его детства можно не тревожиться, ведь за квартирой останутся следить родственники. Да и потом, глубоко в душе Ким надеялся, что после экспедиции ему позволят остаться на Дальнем Востоке, жить и работать, заставляя служить во благо человечества будущие находки. И грядет совсем иная сказка, та, в которой любая наивная светлая идея станет реальностью и наука распахнет свои врата, забыв о своей вековой тяжести, наконец, явит человечеству все свои секреты.

Пора трогаться в путь…

Дорога из Москвы до Хабаровска была преодолена без приключений, на вполне обычном пассажирском самолете. Очень может быть, что некоторые из семерых товарищей Кима по экспедиции летят этим же рейсом, а возможно, и добираются другими путями, он не знал этого точно. Их должны были познакомить уже в Хабаровске. И всё выглядело как-то подозрительно обычно, даже слишком буднично. Да, конечно же, в большинстве экспедиций добираться приходилось вовсе не на самолете, а на поезде. Но Киму никогда не казалось, что для исследований такой важности добираться нужно будет вот так, гражданским рейсом… «Ту-154»… с полутора сотнями пассажиров на борту. Ким даже ждал, ну когда же появятся детали, чем-то выдающие особую важность пассажира Гнесина и его великую цель, например, странный взгляд стюардессы или какая-то особенная пометка на билете, но нет, ничего необычного не случилось.

Всё встало на свои места по прибытии, когда прямо с трапа самолета Киму была протянута рука человека в строгой военной форме:

– Товарищ Гнесин?

– Да.

– Пройдемте за мной, – сухо, вполголоса обратился к нему военный.

Ким послушался. «Вот это уже гораздо больше похоже на научные исследования государственной важности», – подумал он, следуя за мужчиной. Через несколько минут они покинули территорию аэропорта, подойдя к небольшой, очищенной от снега его окраине. Февральское солнце слепило глаза, отражаясь от бескрайних снежных просторов, раскинувшихся прямо за зданием аэропорта. На фоне этого залитого светом пространства была одиноко припаркована черная «Волга». Подойдя к автомобилю, военный открыл заднюю правую дверь. Ким даже не сразу догадался, что военный сделал это не затем, чтобы сесть самому, а для него, для Кима. Впервые в жизни ему было оказано обращение, достойное не простого студента, а важного государственного чина.