Андрей Зыков - Эрлик

– Аркадий Владимирович, когда я впервые услышал об экспедиции, о том, что меня выбрали, когда проходил обучение (да, скорее всего, и все мы), мне рассказывали в первую очередь о важности предстоящих исследований. О том, что человечество до сих пор никогда подобных изысканий не проводило. О том, что с огромной долей вероятности они произведут революцию в науке и жизни всех людей в мире. Но тогда отчего такая секретность? Почему не было освещения на высшем уровне? Ведь мы простые ученые и ничего плохого никому не хотим делать.

– Очень хороший вопрос, Геннадий, и, главное, своевременный. Думаю, после многочисленных подписок о неразглашении, на которых вы уже расписались, вам стоит знать. Вы изучили очень много материалов во время вашей подготовки и знаете, что та территория на востоке евразийской литосферной плиты, куда вы отправитесь, – это «Терра инкогнита» геологического мира. Мы даже не можем догадываться, какие уникальные богатства таят в себе эти земли. По степени загадочности с ними не в силах соперничать даже слабоизученное океанское и морское дно.

Одновременно это последнее белое пятно на карте мира. В мировой науке, как известно, нет сведений о том, что кто-то там уже побывал до сих пор. Вы будете первыми. В общем, ответ на ваш вопрос кроется вот в чём.

У нас с вами, товарищи, есть два фактора.

Первый: не только мы хотим на эти территории проникнуть. Не только наши геологи. Запад Тугуро-Чумиканского района – это единственное на нашей планете место, которое нельзя проанализировать с космического спутника. Если быть точным, этот край даже для космических наблюдений – единственное из белых пятен на земном шаре. Но космические спутники есть не только у нашей страны. И не только наши спутники не могут собрать данные об этих местах из космоса. А значит, не только правительство нашей страны может быть заинтересовано в потенциале данных исследований. Мы же не можем допустить, чтобы какие-либо развитые страны помимо Советского Союза имели возможность исследовать эти места. Или же проситься организовать объединенные, международные экспедиции и затем вовсю оспаривать находки. Конечно, на свою территорию мы их никогда не пустим, о возможном вторжении или угрозе шпионажа мы все можем не беспокоиться. Но и знать об этой экспедиции на земном шаре никто кроме нас с вами не должен, так гораздо лучше. Когда всё вот так тихо происходит. И мы с вами, товарищи, и наше начальство в Кремле может теперь лучше спать по ночам. И все советские люди, не зная, не догадываясь об этом, могут теперь по ночам лучше спать. Есть такая пословица, что в неведении состоит счастье, спорная весьма, на мой взгляд, но сейчас, думаю, именно она служит всем нам хорошую службу.

Ну и второй фактор: вы ведь все прекрасно знаете о теории дрейфа материков Альфреда Вегенера – земная кора нашей планеты поделена на несколько громадных по площади участков, которые движутся относительно друг друга, незаметно для всего человечества, но движутся. В частности, Тихий океан с каждым годом сужается на 10 сантиметров. Мы опасаемся, что дрейф может катастрофически повлиять на геологическую обстановку края. Возможно, того, что было пять лет назад, спустя два года мы там уже никогда не увидим. Поэтому мы не вправе рисковать, и главной задачей было подготовить, снарядить и отправить вас туда как можно скорее, пока еще не наступили возможные необратимые изменения в тех местах. А в случае, когда все происходит в торжественной, открытой, официальной обстановке, – неизбежно требуется гораздо больше времени. Из-за этого такая секретность, помимо прочих причин.

Товарищи, то, что я скажу вам, может окончательно шокировать вас, но, думаю, вы должны знать. Цель экспедиции – не только отыскать чудо, не только улучшить жизнь всех людей, произведя революцию в науке. Помимо всего прочего для всех вас стоит цель спасти наше государство и весь мировой социалистический строй от тени грозной опасности, нависшей над нами…

При этих словах все слушающие Андропова словно оледенели… многие опустили глаза. Эти последние слова его почти для всех молодых людей, сидящих в комнате, были самыми страшными и трагичными речами, которые они слышали за всю свою жизнь, без всякого преувеличения… Множество тяжелых мыслей пришли в их души и сердца в тот миг.

– Да-да, – продолжил Андропов. – Вы нисколько не ослышались, и мне самому уже в который раз больно произносить или слышать всё это, хоть данная информация мне известна была гораздо раньше, чем вы ее узнали. К сожалению, мы медленно, но верно проигрываем противостояние с капиталистическими державами, которое у них на Западе так модно называть холодной войной. К еще большему несчастью, все сопровождается близящимся экономическим упадком и полным разорением всего нашего хозяйства – полным и безусловным экономическим коллапсом. Говоря по-ихнему, по-западному, мы вот уже почти что потенциальные банкроты. Я не знаю, сколько точно времени остается до того страшного момента, когда с карты мира исчезнет Советский Союз, он просто распадется, рухнет как карточный домик, лет через 10–12 точно, это лишь вопрос времени. Что будет дальше со всеми нами, можно лишь предполагать. Скорее всего, на всем социалистическом пространстве в мире будет мало хорошего, будет… катастрофа. И мы не в силах избежать ее при существующем положении вещей.

Именно поэтому экспедиция так важна. И уже не имеет достаточного значения, что там – грандиозные, величайшие в мире, гигантские запасы полезных ископаемых или эликсир молодости, источник вечного счастья, волшебные артефакты или иные возможности решения всех проблем. Я говорю совершенно серьезно. Что бы вы там ни обнаружили – всё сгодится. Для нашей жизни, товарищи, сейчас любое чудо – неоценимый и спасительный дар.

Для осуществления этих исследований мы подготовили все наши наработки, даже экспериментальные. Всё то, что вы увидели в последние дни, – безмерный вклад советских ученых в наше светлое будущее, исключительнейший шедевр социалистической научной мысли. Мы подчинили вашим грядущим исследованиям все наши силы. Все, кто в курсе настоящих событий, – безраздельно верят в вас. И в ваш успех.

– Аркадий Владимирович, когда нам приступать? – возник из полутьмы вопрос Кима. Юноша, доселе скромный, сам не ожидал от себя подобной стойкости и решимости. Дело тут было вовсе не в его лидерских качествах, которых, в общем-то, и не было. Просто в свете услышанного за Кима говорило что-то, как оказалось, таившееся в нем до сих пор, – что-то исключительно могучее и умелое, что-то, способное отбросить все лишние мысли и опасения ради решения одной единственной цели. Что-то, что открылось в нём впервые за всю его жизнь.