Алина Горовенко - Завладей моей душой

В след мне раздался окрик:

– Ну что тебе понятно?

– Всё.

– Мне дак ничего непонятно! Объяснишь, что с тобой, мать твою, происходит?

Но я уже вышла на крыльцо и долго думала, стоит ли закурить.

Эти разговоры долго не могли покинуть моё сознание. Я всё думала над тем, что это означает для нас. Знаю, мужчинам проще с этим. Они просто занимаются привычными делами и не думают. Полностью сосредотачиваются на процессе. Я же не могла спокойно рисовать. Всё время думала, что теперь делать. Конечно, я не видела смысла уходить от Брэнта. Мы были так счастливы всегда. И я начала приходить к выводу, что лучше я буду счастлива с Брэнтом, но без ребёнка. Чем с кем-то другим, кто захочет от меня детей.

Но рисовать как раньше у меня уже не получалось. Это выбивало меня из колеи. И отношения с Брэнтом только усугублялись от этого.

– Черри, что происходит?

Он пришёл раньше обычного, застав меня с фужером в руке. Я сидела у панорамного окна и просто пялилась вдаль.

– Ты сегодня рано, – безрадостно заметила я.

Когда отношения разлаживаются, уже не остаётся сил, чтобы элементарно выдавить улыбку.

– Давно ты начала пить?

– А, это? – я уставилась на бокал с мартини, в котором одиноко плавала оливка.

– Да, это.

Он снял пиджак и ослабил галстук.

– Честно говоря, не помню, когда начала.

Странно, что его внезапно это так заинтересовало. Он решительно направился к кухонному гарнитуру, распахнул ящик под раковиной и увидел мусорное ведро, полное бутылок из-под вермута.

– Это что, шутка?

Он уставился на меня, разозлившись впервые не из-за разговоров о детях.

– Какая уж тут шутка, – рассмеялась я.

– Вот чем ты занимаешься днями напролёт? – он зло ткнул пальцем в ведро, а я глухо рассмеялась.

– Слушай, Брэнт, тебе не нужно находить повод, чтобы поругаться со мной.

– Ты совсем пьяна? – его шея начала заходиться красными пятнами.

– Эм, да нет. Знаешь, парочка бокалов в день – это ещё не алкоголизм. Чего ты так разнервничался?

– И это вместо того, чтобы заниматься рисованием?

– Не, ну почему же «вместо»? Мне нужно сначала расслабиться. Потом я смогу рисовать.

– Раньше тебе не нужно было расслабляться, чтобы начать рисовать.

– Раньше мы и сексом занимались, – хохотнула я.

– То есть проблема во мне?

– Ой, не начинай только этот потрясающе интересный монолог о том, что ты весь такой занятой, успешный, классный, – я осушила бокал и направилась к холодильнику за новой порцией.

Открыла морозильную камеру и достала ледяную бутылку:

– Раз уж ты здесь, не откроешь?

Он смерил меня холодным взглядом и молча ушёл в другую комнату.

– Ну ладно, сама открою, – пожала плечами я.

После такого большого перерыва, мне нравилось пить. Почему я перестала это делать? Не могу понять. Мне вдруг стало безразлично, что Брэнт не хочет детей. И я стала утешать себя мыслью, что однажды я тоже не буду хотеть детей. И когда Брэнт внезапно осознает, что он страстно желает стать отцом, я просто предъявлю ему, что материнство – не для меня. Вот так просто. Эта мысль предавала мне уверенности. Я подпитывала её своей ежедневной злостью, щедро приправляя алкогольными парами.

Может, всё дело было в безделье? Наверное, стоило тогда найти какую-то работу, чтобы не упиваться меланхоличными мыслями. Но мне больше нравилось быть дома. Каждый день был похож на предыдущий. Мне нравился этот стабильный распорядок. Брэнт рано уходил на работу, сквозь сон я слышала, как он собирается. Старательно создавала видимость глубокого сна. Не хотела отвечать на его утренний поцелуй. Потом дверь внизу хлопала, и я с наслаждением ложилась на кровати, раскинув руки и ноги так широко, как это только было возможно.

Просыпалась уже после двенадцати. Лениво варила себе кофе, выпивала кружку, залипая в какое-нибудь лёгкое чтиво. Занималась домашними делами, испытывая при этом дикое неудовольствие. Часто ловила себя на мысли, как мне это осточертело. Садилась за рисование и понимала, что моя рука в ступоре зависает над страницей альбома. Пыталась выдавить из себя хоть что-то. Пробовала различные техники. Зажигала свечи. Ставила чашку изумительного кофе рядом. Жгла ароматические палочки. Красиво одевалась. Выбирала удобные места. Но ничего не работало. Пыталась даже рисовать в разное время дня. Утром на голодный желудок. Днём после прогулки. Вечером после расслабляющей ванны. Поэтому я устремлялась к единственному работающему варианту. Пила мартини.

Мне нравился сам ритуал приготовления. Охладить бокал и бутылку. Добавить оливку. Вкушать так, как будто я на светском рауте. Ну а потом я просто танцевала. Включала музыку на всю мощность и выплёскивала весь негатив в танце. Когда чувствовала усталость, выкуривала лениво сигаретку и садилась за рисование. Всё получалось.

Конечно, это были не произведения искусства. И это даже отдалённо не было так хорошо, как я рисовала в колледже. Но это было хоть что-то. И я радовалась и такой малости. Но было очевидно, что муж совершенно не в восторге от происходящего. Хотя тот факт, что я перестала его гнобить темой детей, его явно радовал. Поэтому он старался особо не загоняться моей алкогольной проблемой. И пока что она никоим образом не выходила за рамки.

Наверное, он даже вёл себя как образцовый муж. Старался поддержать мои начинания. Нахваливал чрезмерно, и ложь была настолько явной, что мне сводило зубы. Но я просто улыбалась, боясь, что мой язвительный комментарий окончательно испортит наш брак.

– Я заметил, что тебе нравится рисовать подводный мир.

– Правда? – мне было удивительно, что он старался проследить какие-то мотивы в моём недотворчестве.

– Что это будет за история? Ты уже знаешь?

– Это будет история про утопленницу.

– Вот как?

– Мне нужно время, чтобы понять, как она будет адаптироваться к новой жизни.

– Отлично. Может, сходим куда-нибудь?

– Что? – я даже не сразу поняла, о чём это он.

– Кино, может, бар, закусочная?

– Зачем? Ты, кажется, и так много времени проводишь вне дома. У тебя остаются силы, чтобы выйти?

– Мне казалось, что тебе это пойдёт на пользу.

– Думаешь, я больна?

– Что? Нет. Конечно, нет!

– Знаешь, что мне пойдёт на пользу?

– М?

– Секс.

Мы так долго не занимались сексом, что я даже покраснела от одного лишь упоминания о нём. И сама мысль была пугающе восхитительной. Брэнт смерил меня оценивающим взглядом, и я ощутила, как волоски на моих руках возбуждённо поднялись.

– Ты давно на меня так не смотрел. Хочешь меня?

Он молча встал и подошёл ко мне. Схватил меня за ягодицы и усадил себе на бёдра. В следующее мгновение я уже очутилась на его пылающем члене. Он даже не удосужился снять мои трусики, так и входил, увлекая за собой кромку кружевной ткани. Стон наслаждения и боли сорвался с моих губ. Он был такой большой и горячий, причинял настоящую боль: так давно я не чувствовала его в себе. Брэнт глубоко дышал мне в ухо, и я от этого придыхания возбуждалась ещё сильнее. Он увлёк меня на барный стул и усадил меня лицом к себе. Нетерпеливо стащил с меня платье и швырнул его на пол. Он впился в мою грудь, настойчиво лаская языком набухшие соски. Моя смазка уже стекала по внутренней стороне бёдер, оставляя мокрые следы на его брюках. Я была полностью обнажена, не считая тонкой кружевной ткани на ягодицах, в то время как Брэнт оставался в брюках и рубашке. Я легко скользила вверх-вниз, пока не почувствовала пульсацию в его члене. Он устремился рукой к клитору, и мы одновременно закричали. Он обильно кончил мне внутрь.