Эрвин Грау - Снежный сок. Книга первая

– Парни, я сегодня без гитары – оставил у брата. За барабаны можно сесть?

– Ты хорошо слова выучил, Вить. – я продолжал язвить – Только уж больно неубедительно. Ладно, рассказывай, зачем вы се меня наколоть хотите?

– Рехнулся, что ли? А это что за мужик?

– Меня зовут Павел Семенович, я преподаватель Артема. Извините, Стас, Вы не могли бы сыграть песню, ту самую, написанную в память о Вашей девушке. Кажется, Евгении. Извините еще раз, если задел за живое.

Тут мне окончательно «снесло крышу». Песню я держал у себя в голове и никому не показывал. Он просто не мог о ней знать, если, конечно, не подслушивал за дверью. Честно говоря, я уже начал его слегка побаиваться.

– Хорошо, спою. Только другую.

– Нет, про четыре стены и голоса не надо, она слишком сложная.

????!!!! Эту песню я вообще никому не показывал! Так… Я сплю, это глюк или что-то вроде того. Не бывает бесовщины на территории храма.

– Это не бесовщина.

– Как Вы это делаете?!

– Никак, просто нужно видеть тонкую нить между объективной и субъективной реальностью. Нет прошедшего времени, нет будущего, ведь все это – одна линейка, по которой можно скользить из раза в раз. Но Вам, Станислав, я ничего хорошего сказать не могу – Вы скоро и курить начнете, и напиваться так, как никогда прежде. Вы будете искать ответы, на вопросы, которых еще сами не знаете. На те, которых просто нет.

– Предсказуемо… Если Вы умеете это, то скажите, что за фотографии Аня проявляет, давно ли этим увлеклась?

– Какие там фотографии… Ладно, юноши, я пойду. Артем, до скорого, Виктор – до свидания…Стас…Пока.

Новоявленный телепат ушел. Мне захотелось догнать его, но за дверью уже спустя каких-то десяти секунд никого не было…

Бывают такие люди, которые сначала заинтересуют, а потом, вдоволь наигравшись, уходят, оставив нас наедине с давящими на голову мыслями. Таких я встречал немало, но этот человек меня очень сильно удивил. Даже не тем, как ловко он манипулировал моими мыслями, а тем, что он позволяет себе это, не боясь последствий. Наверное, поэтому он был вчера в таком виде – кто-то его просто неправильно понял. Стоит ли обращать внимание на его суждения? Пожалуй, нет. Остановлюсь на той версии, что он очень ловкий психолог, а некоторые части нашего диалога – всего лишь совпадения. И вообще – я сюда не голову всякой чушью забивать пришел, а расслабиться и пообщаться с друзьями, поесть торт и прочие принесенные с собой вкусности. Ребята в это время взялись за инструменты и о чем-то перешептывались, как будто к нам никто не приходил. Ладно, пусть так и будет.

– Парни, про меня забыли. Я сейчас подключусь. Артем, я возьму твой бас?

– Бери. Что играть будем?

– Кровь за кровь Арии. Потянем?

– А куда мы денемся! – хором, с беспечной улыбкой на лице, ответили друзья.

…Погода за окном менялась. Солнце скромно заходило за спину незаметно приблизившейся туче и вскоре совсем спряталось, уступив место завораживающему полуденному полумраку, как будто на лампочку положили черный платок. Поразительно, что посреди дня стемнело так, как будто уже наступил вечер. А это значит – будет снег. Много снега, возможно, первый настоящий снегопад этого ноября. Кот, сидевший на заборе, слегка потянулся и, спрыгнув, спрятался в бетонную трубу. Наверное, ему не очень хотелось принять душ из снежинок, после которого он обязательно поскребется к нам. Извини, Васенька, но колбасы у нас нет – сами бы не отказались.

Под красивый гитарный перебор на окно опустилась первая снежинка, обернувшись слезой уходящей осени. Природа часто плакала в этом месяце, но только сейчас решила укутаться в белое одеяло со своими, никому не ведомыми, переживаниями. Глядя в окно на набирающий силу снегопад, мы решили сыграть простую, каждому понятную песню. Она называется «сколько?», и в оригинале ее исполняет группа «Люмен». Нам казалось, что она идеально передает настроение сегодняшнего дня, наши переживания и, возможно, наше недалекое будущее.

Доиграв, Артем поймал себя на мысли, что наш коллектив до сих пор не имеет названия. Я никогда не задумывался об этом, и приходил играть только ради удовольствия от творчества. Артем с Виктором думали иначе – нужно развиваться, выходить на уровень концертов в институте и в мелких кафе с живой музыкой. Немного прищурив взгляд, Артем спросил нас:

– Как назовемся?

– Не думал – ответил я – может быть, что-нибудь с подтекстом? «Аксиома», например. Мы ведь поем о том, что не требуется кому-то доказывать. Или «Метафора». У нас много иносказательного.

– Нет – вставил Витя – нужно что-то атмосферное, говорящее о лирике и, в то же, время, емкое.

Артем молчал, обдумывая предложенные варианты. Интересно, почему он именно сейчас решил дать нам имя? Немного подумав, я предложил поискать подходящий вариант в названиях песен. Артем, поразмыслив, сказал:

– А, может быть, «Чистый лист»?

– Емкий источник информации, на котором нихрена нет. А что, вариант. – сказал я – так твоя первая песня называлась.

– Помню.

В этот момент зазвонил мой телефон. Кристина…Ей-то что надо? Аня – моя девушка, но с Кристиной, ее сестрой, у меня далеко не самые лучшие отношения. Наверное, опять будет причитать, настаивать, что я не достоин ее сестры, как она делает при каждой нашей встрече.

– Да!

– Стас… – голос Кристины казался мне каким-то…Угнетенным, что ли.

– Слушаю, говори!

– Стасик… – тут я понял, что голос не угнетенный, а заплаканный – Стас… Аня умерла…

Я не понял…Не понял ничего. Ни смысла сказанного, ни момента. Просто ничего…

– Что?

– Аня погибла, Стас! Я не знаю, как. Я… Она разбилась!

В эту секунду с каким-то странным опозданием в сердце кольнула большая игла с ядом. Моя рука затряслась, а то, что я видел, резко помутнело и стало как будто черным. Я уже не видел улыбающихся лиц друзей, не слышал их гитар… Будто отделился от окружающего мира. Из глаз потекли слезы, хотя я не плакал уже около десяти лет. Снег за окном усиливался и казался зловещим, вовсе не тем, какой я видел две минуты назад. Седым… Хоронящим, убивающим меня вместе с осенью. Закрыв глаза, я едва смог выдавить из себя:

– Как?

– Она…– Кристина плакала и с трудом могла говорить – Она упала. С крыши нашего дома. Записку оставила…Странную, ебанутую какую-то! Дура, блядь, дура!!! Приезжай…

Кристина бросила трубку, не успев сразу выключить. Я слышал ее тяжелое дыхание, всхлипывания. Казалось, что ее слезы текут даже через телефон. Мыслей не было… Не было ничего. Просто ничего – ни сторожки, ни друзей…Пустота. Я не мог говорить, не мог думать. Пытаясь как-то скрыть от ребят свои слезы, я отвернулся и молча начал собирать вещи. В это момент Витек спросил: