Александр Москалев - Тихие омуты

Глава IV

Старший наставник Илья был уже не молодым, но крепким, даже кряжистым мужиком с густой, начинающей седеть бородой. Он руководил общиной на острове больше десяти лет и за это время успел повидать и пережить многое, как в своей родной деревне, так и на большой земле, куда ему приходилось периодически отправляться, поскольку официально он числился старостой и единолично представлял на острове государственную власть.

Илья хорошо знал каждого общинника, черты его характера, тайные слабости, радости и даже страхи. Он знал, что далеко не все на острове так же искренне, как он сам, верят в заповеди Творца и поучения старца Аристофана. Конечно, «Книга о благодатном житии», которую с раннего детства изучали все общинники, была, на самом деле, трудом коллективным, и заповеди, содержащиеся в ней, записывались поколениями учителей и наставников. Но ее ядро, главные идеи, сформировавшие эту книгу и сделавшие возможной жизнь на острове, все же принадлежали праведному старцу, чьи мощи покоились под алтарем церкви Исхода праведных. И для подавляющего большинства общинников «Книга о благодатном житии» была от первой до последней строки написана Аристофаном. Необходимость скрывать эту тайну, наряду со многими другими, тяжелым грузом давила на плечи Ильи.

В последние годы на остров валом валил народ со всей страны и даже из ближнего зарубежья. Община разрасталась, и это не только радовало, но и беспокоило Илью. Постоянное переселение людей на остров привлекало к нему излишнее внимание. А существование крепкой христианской общины и того уклада древнерусской жизни, который веками создавался здесь усилиями предшественников Ильи, было возможно лишь вдали от современной цивилизации.

Старший наставник вытер со лба обильно выступивший пот и с тревогой посмотрел на небо. Он безошибочно определял приближение дождя и понимал, что нужно было поторапливаться. Осень на севере начинается рано, и непогода вполне могла затянуться на несколько недель. Илья собирался до дождя перекидать остатки сена, скошенного и разложенного на заднем дворе еще в июне, в специальную постройку – огороженный навес, называемый ригой. Июль выдался жарким, сено подсохло, и теперь должно было до весны прокормить двух коров и пятерых коз, которые жили в хозяйстве Ильи. Старший наставник перекрестился и хотел было вновь взяться за вилы, когда увидел, что со стороны леса в его сторону идет человек. Приглядевшись, Илья узнал в нем Сергея Митрофанова.

Сергей переехал на остров совсем недавно, не прошло еще и полугода. Строиться ему не пришлось – незадолго перед этим умерла одна из престарелых жительниц деревни. Детей у нее не было, муж-офицер погиб в Афганистане, поэтому ее избу община решила передать Сергею. В некоторых, особенно из таких же новоприбывших, это решение породило зависть, но Сергей своим поведением очень скоро расположил к себе всех общинников. Он оказался мастером на все руки: за месяц практически заново перестроил доставшуюся ему избу, не чурался любой работы, а главное – с удовольствием помогал, чем мог, всем односельчанам. Большое рвение проявлял Митрофанов и в вопросах веры, что было особенно важно для наставников. «Книгу о благодатном житии» он выучил практически наизусть, благодаря хорошему голосу и слуху великолепно исполнял псалмы и молитвы, старался как можно глубже проникнуть во все тонкости вероучения, три месяца назад был торжественно принят в общину. Честно говоря, настойчивость Сергея в его духовном искании даже начинала раздражать Илью. Несмотря на то, что он все еще носил звание Ученика, Сергей вел долгие оживленные беседы с наставником Фролом и узнавал от него то, что сам Илья узнал, лишь пройдя многие ступени обучения. Впрочем, обезоруживающая улыбка Сергея и его искреннее стремление к праведной жизни все равно симпатизировали Илье.

Благодаря отточенному за годы чутью наставника Илья предвидел, какой вопрос привел Сергея к нему на двор. Уже несколько дней в деревне ощущалось радостное волнение по поводу близящегося Посвящения Семена Смородкова. Традиция строго предписывала прихожанам не разговаривать об этом вплоть до дня Посвящения, однако Илья понимал, что в семейном кругу этот запрет часто нарушается, поскольку не обсуждать такое радостное событие общинники не могли, тем более, что со времени последнего Посвящения прошел почти целый год. С Сергеем, как с неофитом, человеком, прибывшим на Большой совсем недавно, вряд ли кто-то заговаривал об этом, однако он сам заметил царящее на острове оживление и уже несколько раз пытался расспросить о нем и наставника Фрола, и старшего наставника Илью.

В соответствии с традицией, наставники всячески старались разубедить Сергея в том, что на острове готовится какой-то праздник. Илья не сомневался, что и сейчас ему придется заняться тем же.

– Господь в помощь, отец! – поприветствовал его Сергей.

– И тебе в подмогу! – ответил Илья, подумав, что сейчас ему пригодилась бы подмога самого Сергея, поскольку сена оставалось еще много, сам наставник уже подустал, а Митрофанова, помимо всего прочего, отличала и недюжинная физическая сила.

Сергей как будто прочитал его мысли:

– Помочь тебе с сеном? Кажется, приближается гроза, один можешь не управиться.

– Помоги, если есть желание, – Илья передал Сергею лежавшие невдалеке запасные вилы, и они уже вдвоем принялись перекидывать сено. Некоторое время работали молча, но когда Илья снова остановился, чтобы дать короткий отдых уставшей спине, Сергей, словно ждавший этого момента, тоже распрямился, оперся на вилы и сказал, глядя на плывущие по небу тучи:

– Отец, я знаю, что тщеславие – один из величайших грехов, поэтому не подумай, что именно оно движет моим языком. На самом деле им движет стремление скорее и полнее постичь все, что заповедовал нам великий и святой старец Аристофан. Уже три месяца как я вступил в общину, попал на корабль спасения, но до сих пор стою лишь в притворе церкви, я не могу слушать твои проповеди и совершать таинства вместе с другими. Я хорошо знаю «Книгу о благодатном житии», но другие наши священные книги мне недоступны. Наставник Фрол говорил, что я должен достичь просветления, мои духовные глаза должны открыться, и тогда я вместе со всеми смогу совершать великие таинства. Скажи, когда же, наконец, это случится и как приблизить этот день?

Илья ничего не ответил и продолжил размеренно перекидывать сено в ригу. Он был старшим наставником общины и помимо словесных проповедей старался и делами наставлять своих учеников. Сергей, при всех его достоинствах и желании скорее и глубже постичь истину, был слишком нетерпелив, и пауза перед ответом на так сильно интересовавший его вопрос, должна была способствовать воспитанию терпения и выдержки.