Александр Москалев - Тихие омуты

Семен прошел мимо избы, в которой, согласно полустертой табличке, находилась Начальная общеобразовательная школа деревни Большая. Сам Семен когда-то проучился здесь три года. В школе был всего один учитель – наставник Фрол, он собирал своих немногочисленных учеников 3-4 раза в неделю и вместе с началами светской науки преподавал им азы праведной веры, старался укрепить в них ростки благочестия. Жители деревни всячески защищали своих детей от грозящего соблазнами и часто разрушительно влиявшего на неокрепшие детские умы продолжения обучения в школе села Вознесенское на большой земле. Серьезных трудностей, впрочем, это не представляло, ведь на острове рождалось значительно больше детей, чем показывали регистрационные записи в далеком райцентре, поэтому немногих зарегистрированных старались как можно лучше подготовить к сопротивлению тем соблазнам, которые ждали их вследствие необходимости учиться в средней школе, а затем, для некоторых, и служить в армии.

Навстречу Семену из ворот своего нового, построенного силами всей общины двора, неуклюже переваливаясь, показалась толстая тетка Надя. Одета она была в праздничный сарафан, на голове повязан чистый белоснежный платок, из-под которого виднелись жирные седеющие волосы. Не смотря на то, что тетка Надя только что вышла из дома, а поднимавшееся над лесом солнце еще не успело прогреть прохладный утренний воздух, на раскрасневшемся лице и толстой бычьей шее женщины обильно выступили капли пота. Тетка Надя медленно заковыляла вверх по деревне, и Семен легко догадался, куда она направляется – чтобы дойти до церкви, ей было нужно столько же времени, сколько Семену, чтобы обойти по кругу весь остров. Она всегда выходила из дома раньше всех и, кряхтя, переваливалась по деревне, обычно поспевая к самому началу утренней службы.

– Господь в помощь! – привычно поздоровался Семен, поравнявшись с ней.

– И тебе в подмогу! – хотя тетка Надя не так давно жила на острове, перебравшись сюда год назад после смерти двух сыновей, она все же старалась во всем, в том числе и в речи, подражать местным, а особенно пожилым и уважаемым членам общины.

Судя по появлению на улице тетки Нади, до службы оставалось не так много времени, а потому Семен ускорил шаг, дошел до конца деревни, по дороге встретив прогуливающуюся перед своей избой и также празднично одетую молодую рано овдовевшую Марину, выполнявшую в деревне функции лекаря и повивальной бабки.

Деревня потихоньку оживала, готовясь к утренней службе, чтобы начать новый день с вознесения своей скромной и недостойной хвалы Творцу. Тут и там уже слышались голоса, скрипели растворяемые двери, ворота и калитки, люди на улице собирались кучками, приветствуя друг друга пожеланиями Божьей помощи и вопросами о том, как кому спалось прошедшей ночью. Затем беседа плавно переходили на насущные деревенские нужды, на теплую погоду, на вчерашний обильный улов рыбы, и так за мирскими разговорами общинники потихоньку двигались вверх по деревне, туда, где чуть в стороне от главной улицы, с трех сторон окруженная лесом, стояла деревянная, необычной архитектуры, церковь Исхода праведных, которая в документах районного кадастра недвижимости значилась как освященная в честь пророка Моисея.

Семен уже не испытывал прежнего удовольствия от своей неторопливой утренней прогулки, зато в нем просыпалось радостное возбуждение, охватывавшее его всякий раз в преддверии богослужения. В нем соединялось благоговение перед Творцом, уважение к мудрости и праведности наставников, чувство единения со всей общиной, и немного детская и, как знал Семен, греховная, гордость от того, что он является Избранным.

Развернувшись, Семен тоже пошел в сторону церкви, здороваясь с выходящими из своих домов односельчанами. Ему нужно было успеть переодеться и помолиться дома перед тем, как идти на службу, но парень был уверен, что успеет все сделать, и даже, как это и подобает Избранным, одним из первых подойдет под благословение старшего наставника Ильи.

Глава III

Погода начинала портиться. По глади Ярозера, подгоняемые крепчающим ветром, побежали барашки волн – предвестники ненастья. Солнце еще просвечивало сквозь пелену облаков, но на северо-западе, у горизонта, показались свинцовые дождевые тучи. Устроившись на вросшем в землю валуне под защитой монастырской стены, Маша делала беглую зарисовку летней церкви. Девушка любила и умела рисовать, хотя обычно пейзажам предпочитала портреты и классические натюрморты. Артем бродил неподалеку с фотоаппаратом, выискивая удачные ракурсы. Он уже сфотографировал по отдельности интересовавшие его архитектурные и декоративные элементы обеих церквей и теперь пытался подыскать место, откуда оба строения можно было бы поймать в один кадр.

Молодые люди поселились в недавно отстроенном стараниями игумена Анисима гостевом доме. Он был деревянным и казался насквозь пропитанным запахом свежесрубленной древесины. Купить новую мебель еще не успели, поэтому в комнатах для гостей стояли узкие железные кровати, которые игумен несколько лет назад удачно приобрел в Златоустьинске после закрытия местного интерната.

– Видимо ночью будет дождь, – Артем подошел к своей невесте и слегка приобнял ее за плечи, вглядываясь в обозначившиеся на белом листе бумаги контуры церкви.

– Ты же знаешь, что я его люблю, – сказала Маша, не поворачивая головы.

– А что ты еще любишь? – игриво спросил Артем.

– Конечно тебя, – невозмутимо ответила девушка, продолжая наносить на рисунок тонкие штрихи.

Артем улыбнулся уголками губ и поцеловал Машу в лоб.

– Как ты считаешь, меня пустят к игумену? Я хотел бы поговорить с ним о монастыре и его истории.

– Ты же все о ней знаешь! Думаешь, он сможет рассказать тебе что-то, чего ты не прочитал в своих книжках?

– Меня интересуют местные легенды, в этом монастыре чувствуется что-то необычное, как будто святое что ли… – Артем смущенно замолчал. Он все еще находился под впечатлением мистического происшествия, случившегося в заброшенной часовне, и надеялся, что с отцом Анисимом удастся поговорить и об известных ему случаях чудесного обретения икон. – А еще я хочу посмотреть монастырскую библиотеку. Отец Михаил, который распоряжается в гостевом доме, сказал, что в ней есть местные издания по истории архитектуры и старые путеводители. В Москве таких раритетов не достанешь.

Солнце окончательно скрылось за облаками, на холме за монастырской стеной тревожно зашумел лес. Маша сложила мольберт и вместе с Артемом направилась в гостевой дом. Там их ждал Олег, заваривая кипятком из электрического чайника привезенную с собой сухую лапшу и чай в пакетиках. Помимо них в соседних комнатах расположились ещё две группы паломников. Как удалось выяснить общительному Олегу, одна из них была из Вологды, а другая из Питера.