Иван Чернецкий - ******ный мир

Агент почти прошел кухню, и тогда он прислушался к еще одному звуку, который прилетел откуда-то снаружи. Сперва забинтованный человек увидел, что входная дверь открыта. Затем он заметил, что по крыльцу кто-то поднимается и, кажется, собирается зайти в дом. Это все предвещало что-то нехорошее. Харон понял, что незваный гость не видит его, и затаился в Дальнем углу кухни (откуда прекрасно видно входную дверь и свет звезд).

Порог заскрипел, когда на нем показалось ТО САМОЕ черное существо, какое стояло за спиной Фалька. Наконец, оно показало себя (показало себя и тут же пропало из виду, зайдя за угол). Харон слышал, как это черное высокое существо идет прямо за стеной, и он мысленно мог представить, где в конкретный момент оно движется. Шаги прекратились, и агент сделал вывод, что стоит напротив него.

На этом все остановилось – Харон больше не знал, что происходит за стеной. Он позабыл кота. Ему было ни к чему вспоминать, кто он, и зачем пришел сюда. Нужно было только понять, что происходит в соседней комнате.

Появился другой стук (который Харон никогда не слышал и слышать не мог), и это вызвало морщины под шляпой. Харон сразу же заглянул под плащ, ведь нужно было понять, что так холодит грудную клетку. Кончики пальцев пульсировали впервые в жизни. Харон приложил руку к своей пустой оболочке и почувствовал биение СЕРДЦА . Вместе с этим он ощутил, как ослабла его хватка. Этот звук появился снова, но что-то с ним было не так. В глазах появилось какое-то помутнение, а комната стала намного глубже. Холод забрался еще и под язык. Забинтованному ЧЕЛОВЕКУ начало казаться, что он никогда так не ЖИЛ , но в то же время, что он от этого чувства умирает.

Рефлексию остановил стук ботинок. За стеной снова началось движение. Вот только на этот раз стук провалился, ушел куда-то в подвал. Харон стоял возле лестницы, ведущей на минус первый этаж, и в какой-то момент ему показалось, что где-то там в темноте, прямо перед скрипучими ступенями, пролетело ТО САМОЕ трупное лицо. Агент понял, что его долгом будет пойти вслед за незнакомцем, шастающем по дому. Харон спустился по лестнице, ожидая, что он придет в ловушку. К большому удивлению мумии он попался на уловку, но особых последствий за этим не было. Агент ЧУДЕСНЫМ образом спустился на лестничный пролет, находящийся над прихожей (словно мумия спускалась со второго этажа, а не в подвал). «Это какие-то защитные системы дома?» – подумал Харон.

На лестничной площадочке (там, где лестница второго этажа резким изгибом становилась лестницей первого этажа) висел еще один портрет. Харон подошел к нему и тут же узнал беременную гномиху, что, по виду, вынашивала ребенка гному (ну, традиционно), которого не было рядом (на картине). Домохозяйка так же хмурилась и смотрела на Харона (картины по непонятным причинам постоянно пилили его взглядом). В этом Харон распознавал непонятную ему агрессию (возможно, все эти люди злились на художника во время позирования, точно так же, как Харон злился на Фалька).

Что-то отвлекло агента, заставило на моргание опустить голову, чтобы избавиться от сожаления, которое раньше не закрадывалось в бесформенную душу холодной мумии. Это несильно помогло, и Харон решил напоследок взглянуть в глаза гномихи, которая, видимо, страдала при жизни. Вот красные глаза устремились на портрет, но встретили они скорее ужас, чем понимание. Изображение гномихи стало другим: она испуганно смотрела на входную дверь, словно увидела там что-то очень нехорошее. Харона это действительно «пронзило», но вместо того, чтобы восхищаться авторской задумкой, он развернулся так скоро, что его плащ едва не слетел с плеча.

У самой лестницы стоял кто-то. Звезды хорошо освещали кусочек пола, где находился усатый человек с трупным видом.

Кровь снова охладела.

– Эй! Кто ты? – спросил Харон и направился к бледному мужчине.

Человек не стал дожидаться агента и вышел за дверь. Харон бросился за ним, но стоило ему открыть дверь на улицу, как он оказался в прихожей, как если бы он вошел в дом с улицы, а не наоборот. Тогда Харон повернул обратно, но теперь, там, откуда он пришел, была улица, а не прихожая, и на крылечке случился ливень. Агент остановился в последний момент, и капли коснулись только края потрепанной шляпы.

– Лоскут мне в зад!

Мумия хлопнула дверью и заметила, что в комнате слева зажгли свечи. Она вошла в помещение, где ее встретили гости. Посреди гостиной поставили узорчатый стол, за которым собрались старые знакомые агента. Харон не хотел даже обращать на них внимание, но трудно делать это, когда ты видишь, как двенадцать картин сидят за столом и празднуют твое помешательство.

Забинтованный человек подошел к каждому изображению, чтобы заглянуть в глаза людей на портретах, и на этот раз все они отказывались смотреть в ответ.

– Что с вами стало? – спросил он. – Что вы хотите мне сказать!?

Харон услышал стук. Оказалось, что в комнате есть дверь, через которую кто-то вежливо просил войти. Харон боковым зрением обнаружил что-то странное, и оказалось, что люди на портретах снова выглядели испуганными и смотрели в ту сторону, откуда доносился стук (Харон решил, что больше не хочет смотреть на портреты).

В дверь постучали еще несколько раз. Харон просто стоял возле стола с картинами и ждал, что произойдет в следующее моргание. Стук прекратился. Все они остались в темноте и тишине, но люди на картинах по-прежнему смотрели на дверь. Харон успел вздохнуть, прежде чем кто-то попытался разнести дверь в щепки. Стук был гораздо сильнее, словно кому-то было необходимо любой ценой попасть на пиршество. Харон завис на время, прислушался к частому сердцебиению, а затем он приказал трясущимся ногам привести его к двери. По короткой дороге агент провел рукой от плеча до пояса, но никакой сумки не появилось. Харон поднес трясущуюся руку к двери и открыл ее с фурнитуры, после чего агент слабо помнил происходящее.

На пороге стоял забинтованный однорукий человек в пальто – такой же как Харон – только с кровавым пятном на полгруди. Сначала он подумал, что перед ним зеркало, но холст выдали льняные волокна, по которым, впрочем, бежала материальная алая смола. «Кровь. Кровь. Кровь, кровь, кровь-кровь-кровь», – услышал внутри себя Харон. Ему пришлось захлопнуть дверь и с широкими красными глазами попятиться назад в ожидании, что его смерть вот-вот войдет.

Мумия решила вообще выйти из комнаты. Он затопал по полу, услышал шлепки по воде и посмотрел под ноги, обнаружив лужу теплой крови. Харон представил, какое зрелище развернулось у него за спиной, он обернулся, и перед ним предстали портреты, измазанные в красной краске. Ни на одной из картин не было изображено человека с головой на плечах.