Игорь Сурков - Исчезновения в Гальштате

– С Новым годом, Сашенька! Я думала, ты спишь. Хотела тебе кое-что положить на тумбочку, но раз ты уже проснулся… Вот, держи, тебе поздравление прислали.

Она отдала мне желтоватый конверт и тихо ушла. Витямба спал, как обычно выставив оттопыренное ухо. Я повертел конверт в руках. «Странно, – подумал я. – Если подарок – почему только мне? А Витьке что, не полагается? И почему мне Лидуха прямо в кровать его принесла? Раньше так ни разу не приносили». Конверт был заклеен. На плотной его бумаге была короткая надпись черными чернилами неизвестной рукой: «Саше Белову» – и больше ничего. Внутри прощупывался прямоугольник картона. Сердце мое вдруг забилось в предчувствии чего-то необъяснимого. Я никак не мог сначала понять, как вскрыть конверт. Решил, что не буду рвать его. Отрежу ножницами край… нет, лучше просто сбоку разрез ножом. Где нож? Вечно Витька все в столе перевернет… вот он… осторожно проделал сбоку тонкий разрез, просунул лезвие внутрь… Все, открыл… что там? Я снова сел на свою кровать и укрылся по пояс одеялом. Я замерз стоять в одних трусах – искал в нашем общем с Витькой письменном столе ножик… даже знобит немного… что там? Открытка. Неяркая картинка. Ночь. Занесенный снегом домишко в лесу. В окошках уютный свет. Вокруг синеватые деревья. У порога к стене прислонены детские санки, в небе мигают звезды. Сверху надпись: «Счастливого Рождества!». Красивая картинка… Внутри тем же ровным почерком, что и на конверте:

«С Новым годом, Саша! Желаю тебе в 2018 много счастья! Здоровья! Пусть сбудутся твои самые заветные мечты! И пусть в этом году у тебя обязательно появится любящая семья. И может быть, это будет наша семья. Завтра, 2-го января, я приеду к тебе. Надеюсь, в 11 утра мы уже увидимся». Внизу была подпись: «М. Евдокимоф» …

…Что это? Что тут написано? Еще раз перечитать… появится семья…может быть, наша… уже завтра… Сегодня же первое января! Первый день нового года. Это мне написали, там мое имя на конверте: Саше Белову. Я залез с головой под одеяло, в моей руке все еще была открытка. Ничего не могу сообразить, так растерялся! Кто это написал? Его не по почте прислали. Там же даже адреса нет: Новокузнецк, улица Климасенко… Принесли и Лидуху попросили вручить? М. Евдокимов… нет – «оф» на конце. Получается, он мужчина, но почему «оф»? Фамилия русская; может, ошибся? Да нет, это бред: как можно в своей фамилии ошибиться?! Значит, он именно Евдокимоф – так разве бывает? Просто открытка поздравительная, и приедет завтра, ко мне… Там написано, что в одиннадцать уже увидимся. А откуда он приедет? Он не из Новокузнецка? Может, и из нашего города. «Я приеду к тебе»… на маршрутке приеду… нет… не из нашего… Так бы не написал, что НАДЕЮСЬ, что приеду в одиннадцать утра – значит не знает, точно успеет ли. Нет, не наш; может быть, из Кемерово. Какая сейчас разница, зачем я вообще думаю сейчас об этом? Главное, что едет именно ко мне… он – что? Меня выбрал? Знает про меня, что я есть. «Саше Белову… С Новым годом, Саша». Господи! Неужели это свершилось?! Меня хотят в семью забрать! Нет, нельзя так себя обнадеживать, могут еще и не забрать; не понравлюсь я, передумают, другого мальчика выберут – что мне делать сейчас? Может быть, Витьку разбудить? Он сообразительный. Что делать?! Лежать под одеялом в смятении; все дрожит внутри… неужели это свершилось?! Это видеоанкета. Откуда про меня еще могли узнать? Игоряша сказал, что очень необычная у меня запись, он говорил – я ему верю. Анкета сработала, меня нашли, по ней нашли, и завтра… Я внезапно вскочил с кровати и затряс Витямбу за плечо: «Вставай!»

– Ты что? Ополоумел? – Витька протер глаза. Почему у него после сна всегда такие красные уши? – Я, блин, еще спать хочу. Ты че, Сань? Случилось что?

Я молча протянул ему открытку. Он сел на кровати, открыл ее и прочел про себя, шевеля губами, закрыл, перевернул, посмотрел мельком обложку с домиком, снова открыл и еще раз прочел, посмотрел на меня:

– Это что?

– С утра Лидуха принесла. Ты еще спал, а я не знал, что делать, разбудил тебя поэтому.

Витямба еще раз взглянул на текст:

– Фигею над тобой, Белов. Усыновят тебя, может. Пишет мужик какой-то, не из простых явно. Слог литературный. Ну, здорово! Хоть ты отсюда домой уедешь. А что за фамилия с «ф» на конце – может, это вообще иностранец! Часто бывает, что русское происхождение, но по-европейски фамилия трансформируется не с «в» на конце, а с «ф» или даже с двумя «ф». Может, тебя какой-нибудь англичанин хочет усыновить? А ты, блин, Саня, по-английски даже с ним поговорить не сможешь!

– Вить. Он же по-русски пишет. Посмотри сам.

– Вообще, да. Ты прав. По-русски изъясняется этот М. Что за М… может, Максим Евдокимов или там Макар.

– Какой Макар, что ты фантазируешь! Ты бы лучше сказал, что мне делать-то сейчас?!

– А че ты сделать можешь? Только если попытаться узнать, откуда письмо взялось.

– Точно! Я пойду у Лидухи узнаю. Хорошо, что я тебя разбудил, спасибо.

– Да не за что. Подожди, я тоже с тобой пойду.

Лидуха сама толком ничего не знала. Сказала только, что этот конверт ей директор передал, чтоб она его Белову прямо с утра передала, первого января. Сказал, что это от его потенциального опекуна поздравления. Еще она предположила, что, раз директор самолично этим вопросом занимается, видимо, письмо от какого-то важного лица. А что там? Я зачем-то сказал, что пока не могу показать. «Извините, Лидия Хасановна». Она не обиделась. Что за человек хочет опекать тебя, Саша, она не знает. Но директора до завтра не будет. Первое января сегодня. Выходной у него. Только она должна тут работать, с нами находиться все праздники… когда другие дома отдыхают… и так далее, в ее обычной манере. Машка говорит, что когда Лидуха нам жаловаться начинает, ее так и тянет сказать:

– Вас что, сюда на аркане, что ли, притащили? Это ваша работа. Вам за нее деньги платят, и мы не виноваты, что у вас такая профессия. Могли бы выучиться на кого-нибудь и получше!

Но Машка это только нам говорит. А не Лидухе. Да и, в общем-то, она неплохая тетка на самом деле. Ну, немного занудная, но в других группах воспиталки бывают намного хуже. Вообще детей ни во что не ставят. Орут. Подзатыльники могут раздавать, особенно малышне, когда выведут. А есть и такие, которые на младших натравливают старших.

Короче, только завтра с утра что-то можно у директора попытаться узнать. Он вроде к девяти приходит. Сейчас Витька мне посоветовал о М. Евдокимофе не распространяться в группе. Но рекомендует к завтрашнему дню приготовить все самое лучшее. Рубашку погладить. Носки чистые приготовить, «чтоб не воняли». Ботинки проветрить мои позорные. Ну, про ногти я и так помню: на них все внимание у усыновителей. Надо еще попросить у Игоряши одеколон – брызнуться разок перед встречей. Чтоб не пахло «сиротством». Вообще, надо с ним посоветоваться. Он точно скажет, как подготовиться. Я побежал в седьмую группу. Игоряша у них классный руководитель, на их счастье. Больше всех времени именно со своим седьмым проводит. Они с ним как сыр в масле катаются. Каждое воскресенье куда-то всем классом ходят. Иногда даже Игоряшина жена их всех на обед приглашает. Они там потом и едят, и играют во всякие интересные игры. В общем, повезло ребятам.