Игорь Сурков - Исчезновения в Гальштате

Почти весь третий день до самого вечера мы гуляли с Евдокимофым по городу, заходили погреться в кафе, обедали в том самом стейкхаусе, куда Игоряша водил перед конкурсом танцев Витямбу. Даже немного прошлись по «Планете». Он спрашивал меня о моих вкусах в одежде и обуви. Как бы просто так – типа ему интересно, совпадают наши вкусы или нет. С самого утра он предложил мне нечто вроде игры «любишь – не любишь». Это касалось всего. Например, он сказал, что он любит гороховый суп, харчо, щи, том-ям. А вот борщ и рассольник не особенно. К грибному супу и куриной лапше относится нейтрально: ест, но не то чтоб прямо обожает. Дальше отвечать на этот вопрос должен был я: гороховый тоже люблю, и щи, и грибной очень. Том-ям и харчо – не знаю, не пробовал. К борщу отношусь нейтрально, а рассольник тоже терпеть не могу.

– Ну вот, – резюмировал Евдокимоф, – теперь все ясно. Самыми распространенным супами в нашей семье, значит, будут щи и гороховый. Грибной тоже будем готовить, так как по статистике он твой любимый, а мой – нейтральный. Борщ тоже будет, но не так часто, так как я его не очень… А рассольник у нас из меню исключен. Вот так и должно быть в хорошей дружной семье. Все имеют право голоса, и вкусы каждого учтены. И при этом никто не должен быть лишен возможности хоть иногда употреблять то, что ему нравится. Согласись – это самый мудрый подход к совместному проживанию.

– Здорово! Давай будем все вопросы так решать, – предложил я. – Думаю, что харчо и вот этот второй суп, что трудно запомнить название, мне тоже понравится, как и тебе.

– Почему ты так думаешь? – улыбнулся он.

– Ну-у… не знаю. Просто пока что все, что ты говоришь, мне очень нравится. Суп тоже понравится наверняка.

– Мне приятно это слышать. Я, кстати, считаю, что наши вкусы совпадают неслучайно. Раз у нас много общих увлечений: музыка, литература, музеи, природа, то и другие вкусы вполне должны совпасть. Все-таки как правильно, что я именно к тебе приехал!

И он слегка приобнял меня за плечо.

И мне было приятно это его проявление доброты! Ребятам домашним кажется смешным, что для детдомовцев так важен именно такой, тактильный контакт со взрослым. Они привыкли, что с самого раннего детства их все время кто-то из близких ласкает: мама целует в щечку, папа взъерошивает волосы, дедушка водит за ручку в детский сад, бабушка треплет за щечку, а младшая сестра забирается на колени и обнимает за шею… А кто обнимет и приласкает детдомовца?! Некому. Учитель не станет тебя целовать за хорошую оценку. Это делает только мама. Поэтому каждый детдомовец втайне мечтает о физическом прикосновении любящего взрослого. И даже сейчас, когда мне уже скоро шестнадцать, укладываясь вечером в кровать, я закрываю глаза и мечтаю, что рядом со мной сидит на краешке моей кровати мама и гладит меня по головке, укрывает получше одеялом и, желая мне спокойной ночи, целует меня, как маленького… И в этот момент на душе у меня делается так сладко! Так хорошо! И я засыпаю счастливым.

Так мы играли почти целый день, и я узнал много всего про него и его вкусы и предпочтения, а он – про мои. Когда мы заговорили про запахи, я сказал, что мне очень нравится одеколон, которым пользуется наш Игоряша, но я не помню, как он называется.

– Он называется «Нарцисо Родригес». Кажется, это тот, что в сером флаконе.

– А откуда вы это знаете? – я вдруг снова перешел на «вы».

– Мы вчера вечером встречались с твоим учителем. Тебя это смущает?

– Нет. Просто я удивился. Вы… Ты меня не предупредил вчера.

– Да. Не хотел, чтобы ты волновался. Все-таки это твой учитель… Но я обещал, что не буду тебе врать. Поэтому честно говорю – вчера вечером мы вместе ужинали с Игорем Дмитриевичем и его прекрасной супругой. Во-первых, я хотел поблагодарить его за ту помощь, что он оказал нам позавчера со связью. Но это не главное. Я понял с твоих слов, что ваш Игоряша – очень умный и прозорливый человек. Выяснилось, что он еще и добрый, заботливый. Я хотел поговорить с ним о тебе, Саша. Узнать о тебе побольше. Твою историю, как ты попал в детский дом, о твоих родителях, друзьях, увлечения, учебе. Согласись, что в нашей ситуации узнать друг о друге побольше – это очень важно. Сразу тебе хочу сказать, чтоб ты напрасно не волновался, – он характеризовал тебя весьма положительно, как, впрочем, и все остальные твои учителя.

Я должен тебе еще кое-что рассказать, чтобы это перестало быть для тебя тайной. После того как я решил собрать все документы для оформления гостевого режима для тебя (хотя правильнее сказать – для нас обоих), я написал о своем намерении по поводу тебя вашему директору, объяснил ему свои планы, поделился своими сомнениями – получится ли у меня стать опекуном подростку, посоветовался как дальше действовать. Он ответил мне письменно и предложил пообщаться по телефону или скайпу. Мы перезванивались несколько раз. Я задавал о тебе много вопросов. Он даже выслал мне адреса электронной почты некоторых из твоих учителей. Я не хочу тебе говорить, кого именно. Ведь никто из них не давал мне разрешения говорить с тобой об этом. Но это не так уж важно. Главное, что никто из них не говорил о тебе плохо. Все были едины в том, что ты, несомненно, мальчик разумный и способный, но тебе не хватает стимулов для проявления себя, активности. Некоторые считают тебя слишком замкнутым. Учительница по литературе сказала, что ты один из лучших учеников в школе по ее предмету. Короче говоря, в принципе, тебя хвалили. Поэтому-то прошедшие два дня в основном я рассказывал о себе. Ведь ты обо мне совсем ничего не знал до нашей встречи, а я про тебя уже собрал много информации.

К тому же мне необходимо рассказывать о себе и по совершенно объективным причинам, ведь я намного старше тебя, у меня за спиной не пятнадцать, а сорок девять лет, а значит и событий произошло со мной больше. Потом мы общались с тобой два дня, и ты довольно много рассказывал про своего любимого учителя. И все, что ты рассказывал про него, было интересно, многое даже поразило меня. Короче говоря, я подумал: кто еще сможет лучше поведать о тебе, чем Игорь Дмитриевич?

Я позвонил ему вчера, объяснил, что послезавтра уже уезжаю и очень прошу его до моего отъезда со мной встретиться. Он согласился сразу. Извини за нескромность, но он читал некоторые мои произведения и смотрел в театре в Питере постановку по моей пьесе. Вообще, должен тебе сказать, Саша, его реально беспокоит твоя судьба. Впрочем, других ваших ребят тоже. Он даже попросил меня в конце нашего ужина порекламировать и других ваших ребят среди знакомых и в России, и в Европе. Многие фамилии, которые ты называл мне в разговоре, он прокомментировал. Особенно он обеспокоен судьбой твоего одноклассника Кирилла, чье психологическое состояние его очень пугает. Кстати, ты тоже обрати на этого парня внимание. Постарайся быть с ним повнимательнее и помогай как-нибудь. Там может быть все. Включая суицид…