Мери Морган - В камере с призраком

Я была тронута этим рассказом, там было все: и боль, и страдания, и радость, и любовь… И что самое главное, я, в отличие от моей подруги, поняла, что русский мачо, альфонс, бессердечный самоуверенный парень, являлся на самом деле любящим мужем и отцом, пытающимся сделать все, чтобы обеспечить своим родным безбедную жизнь, в чем он и видел источник счастья, не понимая, что главная радость для жены и дочери, чтобы он был всегда рядом, как говорится и в бедности, и в болезни, и в здравии…

– Ева, ты не против, если я использую эту информацию для себя? – спросила я, уже решив все для себя. Мой палец жал кнопку 18 в лифте. Да, я решила не дать Татьяне опорочить имя Красилова. Я решила сделать значительные поправки в ее репортаже и поставить в тексте мое имя!

– Ника! Ты что задумала? Смотри, чтобы этот твой репортаж не сказался отрицательно на Лидке! Она и так многого натерпелась.

– Не волнуйся, Ева! Я ни только не нанесу ущерб своей информацией, но и верну Красилова в семью!

Я решилась на серьезный для себя шаг – спустя 5 лет работы стать журналистом. Ника Семенова. Your-news. Специально для вас.

Я залетела в офис как ненормальная. И опершись об стол Прохорова строго спросила:

– Альберт Эдуардович у себя?

Он был настолько ошеломлен, что не произнес ни слова, просто положительно покачал головой. Я, постучавшись и не дождавшись разрешения, влетела в кабинет начальника. Он, раскачиваясь на своем стуле и держа сигарету в правой руке, удивленно спросил:

– Ника! Ты почему не в тюрьме?

Забавный вопрос, не правда ли? Глянув на настенные часы, которые указывали на 9:15 утра, я объяснила свое присутствие так:

– Альберт Эдуардович, если вы выпустите в эфир имеющуюся информацию о Красилове, то мы станем недостоверным информатором. У меня же имеются точные сведения. Дайте мне два-три часа и я предоставлю вам отличный репортаж!

Начальник задумался, почесывая свой подбородок. Сигарету он уже отбросил на пепельницу, заинтересовавшись разворачивающимися событиями. Его безнадежный подчиненный наконец-то взялся за голову! Думаю, он боялся отпугнуть во мне это желание работать. И, в конце концов, он согласился при условии, что я предоставлю готовый текст к 12 дня без потребности в исправлении. А так же, требовал, чтобы после репортажа я пошла в первоначально задуманную точку. Я не стала сопротивляться. Выпалив «спасибо!» с довольной улыбкой выбежала из кабинета и устроилась на своем стульчике за компьютером.

– Мадам Семенова, а чего это вы такая довольная? – допытывался Роберт.

В нашем коллективе я его недолюбливала, как и Петр Прохоров. Отмахнувшись от Робика, я начала искать информацию о детстве и семье Красилова, пытаясь из всех источников собрать совпадающую информацию, старалась опираться на интервью его знакомых и друзей. Действительно, как и говорила моя подруга, Красилов в шоу-бизнесе занимал сегодня значительное место. Рассмотрев его лицо – с правильными чертами, с обаятельной улыбкой, при которой один уголок губ был несколько выше другого, с серыми блестящими глазами – я убедилась в правдивости слухов о его неотразимости. Высокий, статный парень не мог даже опытному глазу представиться любящим отцом, который бросил бы денежный мешок посреди гавайских островов из-за состояния здоровья своего ребенка. «Не сочтут ли мою информацию недостоверной? Может не стоит мне сюда лезть?» – спрашивала прежняя я, но сегодняшняя открещивалась от такой возможности. И, узнав все необходимое, я занялась составлением текста, который бы сгодился для телевидения. Кратко осветив самое главное в его жизни до брака с Лидой, подчеркнув его главные черты характера, я подробнее остановилась на том, о чем мне рассказывала Ева, изменив акцент в сторону моего в и дения этой картины, и подошла к самому главному – его побегу. Рискуя своим положением в телемире, он залез в личный самолет примадонны (оказывается, он обучился азам пилотирования опять же благодаря своей богатенькой женушке) и улетел, оставив новоиспеченную жену куковать на Гавайях. В данный момент он вместе с бывшей женой делает все возможное для спасения своего ребенка. Пару заключительных фраз и текст был готов в 11:34. Я решила еще раз перечитать содержимое статьи, хотя и была очень внимательна во время ее составления.

– Тань, ты чего такая недовольная? – услышала я вопрос Роберта, адресованный Успеловой и, невольно, оторвалась от своего текста. Татьяна, действительно, была чем-то слишком недовольна.

– Начальник, одобрив мой репортаж, теперь начал что-то обдумывать… Не пойму, в чем дело, – ответила она.

Для меня это была хорошая информация. На душе сразу стало теплее, и я еще с б о льшим рвением стала вчитываться в написанный мною текст и даже внесла некоторые поправки. Ровно в 12 я зашла к начальнику и отдала текст на рассмотрение. Пока он читал, по моей спине ползли холодные капли пота. Для меня сейчас был очень важен исход этого дела. Время тянулось исключительно долго. Его лицо не выражало ничего хорошего. Брови все больше сдвигались к переносице, а в моей голове все отчетливее витала мысль о провале. Наконец он дочитал мою статью и внимательно посмотрел на меня. И от этого внезапного взгляда меня передернуло.

– Семенова, подойди сюда! – указал он на место возле себя. Я повиновалась. – Сядь. – Я села.

Он внимательно посмотрел в листочек, взял карандаш и сказал:

– А теперь смотри внимательно, что я сейчас сделаю!

Я следила за движениями его карандаша. Он исправил в моей статье буквально слов 5-6, но она так преобразилась, словно ее переписали заново. В ней появилась словно какая-то изюминка.

– Вот так делается эксклюзив, Ника!

Я обомлела. Ника! Он впервые назвал меня по имени! Таня, Петр, Лена, Игорь (последние два сидели неподалеку от Петра) не раз удостаивались данной чести, но я… Я была счастлива. Только теперь я поняла, что такой переход означал для журналиста. Он говорил об особой значимости тебя в коллективе, о том, что в данный момент начальник считает тебя истинным журналистом. Я была на седьмом небе, пока шеф не сказал:

– Семенова! Ника! Готовься к репортажу. В час начнется съемка! В гримерку!

Любой другой бы обрадовался, но… я боюсь…

– А-…Аль-… Альберт Эдуардович! Может Таня прочитает его?

Что это со мной? Отдавать свой текст этой злобной заносчивой женщине! Но я не могла себя пересилить. У меня уже тряслись коленки. Что же будет во время репортажа?

– Семенова! Соберись! Твой текст, тебе и читать!

– Но ведь кроме моего будет и другая информация, – не унималась я.

– Эта новость наиболее ценная и интересная. И, кстати, ее будешь читать последней! Первой пойдет новость Прохорова о нелегальных вложениях мера эм… какой-то там области… – он задумался, его рука зависла в воздухе, потом, не найдя ответа в своей голове, он отмахнулся – ааа, забыл! Сама прочтешь. Ну в общем – она вторая по значимости, поэтому будет читаться первой! И не забывай объявлять кем предоставлен данный текст. Да, не забудь в конце сказать свое имя. И указать на нашу организацию. Да что там, ты же не раз слышала, как вели репортаж твои сотрудники!