Мери Морган - В камере с призраком

Вокруг меня витает чувство отчаяния, одиночества, но самое сильное из всех – это чувство страха. Невообразимого, жгучего, сумасшедшего страха. Я не могу от него сбежать, я лишь надеюсь, что это все сон, мое замутненное сознание. Кажется, я, как говорится, слетела с катушек, стала психически больным человеком. По крайней мере, мне даже легче так считать, а все мои родные и знакомые, кроме лучшей подруги и моего бывшего коллеги, уже уверены в этом. В моем подсознании витает куча мыслей, одна из которых постоянно заставляет меня содрогаться всем своим существом – «ОНО ЗДЕСЬ. В ТЕМНОТЕ. РЯДОМ СО МНОЙ». То, что было раньше, кажется мне безоблачным временем, которое никогда больше не вернется, но я стараюсь хранить в себе надежду. Я была счастливым, ну или почти счастливым человеком. Даже не поняла, как в одночасье все изменилось… Вот я с утра, сытно позавтракав, иду на работу, а вот я уже обвиняюсь в особо тяжком убийстве. Я всегда была добрым, спокойным, отзывчивым человеком, совершенно обыкновенным. У меня была хорошая семья – муж и маленькая дочурка (моя любимая девочка) Люси, верная подруга, работа… Хотя последнее было немного не мое. Я всегда хотела что-то поспокойнее, ближе к моему характеру, а в силу своей профессии, мне нужно было зачастую перебарывать свою стеснительность, скромность… Я – журналист. Да, профессия, под которую не приспособлен человек, типа меня. Мне ни один раз твердила Ева – моя лучшая подруга, – что она совсем не подходит к моему психотипу. Она мне всегда рассказывала о всех этих психологических штучках, которыми ужасно увлекалась, заставляла проходить тесты, порой довольно абсурдные, делала эксперименты, после которых мне приходилось краснеть. Муж был, мягко говоря, от нее не в восторге, он и теперь винит ее во всем том, что со мной случилось. Да, что со мной случилось? Я попала в тюрьму. Конечно, после такого заявления все бы сразу сочли меня воровкой, обкрадывающей честных граждан, мошенницей, а то и хуже – убийцей. Нет, ничего подобного, хотя статья, из-за которой я сижу в этих четырех стенах уже пять суток и уже изнемогаю от этого, а предстоит мне провести здесь еще долгое время, хотя официально суда еще не было, как раз относится к последнему пункту – убийство. Я сто раз прокручивала у себя в голове то, что было за неделю до этого, корила себя за тот момент, когда я загорелась этим делом…и зачем я взялась за него? Нутро журналиста проснулось во мне совсем не в нужный момент. Меня будут допрашивать в суде. Я сделаю все, скажу все, что угодно, чтобы меня выпустили отсюда, но пока во мне еще горит тот огонек внезапно проснувшегося журналиста. Я хочу докопаться до правды. Я хочу понять, кто я на самом деле – сумасшедшая или невольный свидетель… нет, не буду говорить пока ничего. Меня пугает это. Лучше вернусь мысленно из 12 июня в то еще светлое утро 5-го числа, когда все было хорошо и казалось, что так будет всегда. Но именно тот день стал переломным в моей жизни Я закрыла глаза и представила, как я нахожусь в своем небольшом домишке, расположенном в центре города, пытаюсь сохранить равновесие на фоне суеты большого города.

Первое, что я услышала этим утром, был протяжный писк будильника. Он буквально вырвал меня из прекрасных «объятий Морфея».

– Работа! Зачем ты мучаешь меня! – протянула я нараспев, обнимая белое приятное на ощупь мягкое одеяло и медленно подрыгивая ножкой. Рядом, справа от меня, в муках корчился муж, не в силах подняться с кровати. Мы с ним всегда сложно вставали по утрам. Еще до работы я была стопроцентным «жаворонком», но после все кардинально изменилось. Начальник, не оставляя сотрудникам права на отдых выставлял огромные требования, и если самые пронырливые успевали закончить все в срок, не испытывая особых трудностей, то мне приходилось заканчивать свою работу дома, практически ночью. После того, как я вышла замуж, времени стало катастрофически ни на что не хватать.

Открыв глаза, я осматривала комнату: небольшая, в светлых тонах, она казалась довольно уютной. Но расположение кровати прямо напротив окна, в которое по утрам падал свет, вызывало неприятное ощущение, хотя и помогало проснуться. Зачастую так и хотелось закрыть окно шкафом, стоящим по левую сторону от кровати.

Я с неимоверным усилием, рывком поднялась на кровати и, посидев так с минуту, вскочила на ноги. Бойко обошла кровать и, встав напротив супруга, я стала слушать, как он уже мирно похрапывает. Его лицо выражало такую безмятежность, что будить это создание представлялось просто жутким преступлением. Его сильное волевое лицо во время сна приобретало некоторую детскость.

– Вставай! – прохрипела я, тут же прокашлявшись. Он меня даже не услышал. Я, еще полусонная, уцепилась рукой за одеяло и, теребя его, повторила свою просьбу.

Он зашевелился и даже попробовал открыть свои небесно-голубые глаза, хотя это продлилось всего долю секунды. Вместо того, чтобы последовать моему примеру, он поинтересовался:

– Что? Будильник уже звенел?

Я поразилась такому вопросу:

– А разве не ты пять минут назад делал тщетные попытки встать?

На этот раз он приоткрыл один глаз и внимательно посмотрел на меня.

– Не буди меня в таком виде! Мне бы хотелось видеть по утрам принцессу, а не ее мачеху!

Это он намекал на мой растрепанный вид: взъерошенные длинные каштановые волосы, смотрящие во все стороны, в том числе наверх, помятое лицо, хотя довольно чистое и все еще симпатичное, с молочным отливом, и все это великолепие дополняли жуткие мешки под глазами. Хотя у него у самого прическа не слишком отличалась от моей, только что волосы были короткие.

– Зато от шока ты быстрее проснешься, и тогда тыква превратится в принцессу… или как там было?

– Зо…золушка – поправил он меня, заикнувшись, но уже более твердым голосом.

– Ага.

Убедившись, что он больше не заснет, я пошла в ванну. Меня бодрит прохладный душ, его – Глеба – просто усыпляет, поэтому после него он тут же выпивает кружку кофе. Я всегда варю ему с утра этот бодрящий напиток. Выйдя из душа, я направилась в комнату дочери, посмотреть, как она мирно спит в своей кроватке и, к сожалению, поднять малышку для сборов в садик. Казалось, только вчера она была пухленьким миленьким младенцем. Куда время бежит? Зайдя в ее нежно-розовую комнатку, обставленную игрушками – мягкими и барби – я подошла к ее кроватке. Укрывшись одеяльцем, спала моя Люси. Ее кудрявые волосики, довольно длинные для ее возраста, разбрелись по всей подушке, а милое личико выражало абсолютное спокойствие. Как же жалко было нарушать сон этого ангелочка. Но ничего другого мне не оставалось.