Мери Морган - В камере с призраком

– Семенова! Тебе не нужны листы, текст будет появляться перед тобой на мониторе, читай его внятно и понятно. Да, и не так, чтоб это было заметно! – настроил меня Альберт Эдуардович, после чего обратился к Лене – забери у нее листы, сейчас начнем снимать.

Меня вновь начало колотить. Вот-вот начнется съемка. Лена подошла и забрала листы, пожелав мне удачи.

– Расслабься, Семенова! – сказал шеф.

Но это было не так-то легко. Почему-то вся моя злость сейчас была направлена на Еву. Зачем ей было все это рассказывать? Стоп! Я же сама попросила! Но это ведь она натолкнула меня на действия. Сидела я, спокойно, нигде особо не выделялась и тут бац!

– Мотор! – скомандовал начальник и внутри меня все оборвалось. Перед глазами поплыло. Я никак не могла понять, что там передо мной написано. Наконец-то спустя какое-то время я смогла сконцентрировать внимание и поздороваться с будущим зрителем.

– Стоп! Семенова! Ты будто перед казнью! Чего ты так боишься?

Я посмотрела вбок, на Прохорова и это, почему-то, придало мне сил. Он все также излучал тепло и мягко улыбался мне. И я начала говорить, уверенно и внятно.

– Молодец, Семенова! – прокричал начальник. – Было бы прекрасно, если бы ты начинала говорить после команды «мотор».

Я повторила то же самое в нужное время. Начало было идеальное. Потом во мне вновь проснулось чувство страха и все пошло под откос. В общем, начав в 13, мы закончили снимать в 14:20. Обычно съемки длились около 30-40 минут, но со мной получилось по-другому. Сколько я выпила воды за время съемки! И так долго говорить мне еще никогда не приходилось. Текста было не так уж много, но учитывая то, что читать его мне приходилось не один раз, в сумме получалось довольно много. Я то заикалась, то терялась в тексте, то забывала произнести фамилию коллеги, один раз даже исковеркала фамилию Симовой, произнеся ее как: «Елена Симонова». Что удивительно, так то, что свой текст я прочла сразу же без запинки. Просто я его помнила практически наизусть и почти не смотрела на бегущую строку. И чем ближе к завершению, тем увереннее я себя чувствовала. Я понимала, что вот-вот съемка закончится, и я смогу выйти из этого помещения. И постепенно я осознавала важность происходящего, что я вот-вот попаду на экраны. Меня увидят миллионы! И это чувство необыкновенно. Страха я уже почти не ощущала. Особенно твердо прозвучали мои заключительные слова:

– Ника Семенова. Your-news. Специально для вас.

Когда я встала, то немного покачнулась влево. Ко мне подбежал Петр и стал немного придерживать:

– Ника, ты молодец! С тобой все хорошо?

Я кивнула головой и немного улыбнулась.

– Ну как?

Еще минуту назад голос, звучащий довольно сильно и уверенно, стал тихим и даже несколько более тонким. У него вырвался смешок:

– Говорю же, что молодец! Или ты не веришь моим первым словам? Ты хорошо справилась. Сама увидишь в 15 часов. Теперь нашей группе операторов нужно все склеить и обработать. Ты свою работу закончила!

– Нет, мне еще в тюрьму надо!

Петр не ожидал такого ответа:

– Зачем тебе в тюрьму? К кому? – он тут же осекся, – прости, я не должен был спрашивать! Это уже профессиональная привычка!

Я постепенно приходила в себя. Меня позабавил тот факт, что он решил, будто я собралась к какому-то родственнику, который сидит в неволе.

– Ничего! Это не то, о чем ты подумал. Мне нужно туда по работе.

– И ты пойдешь с ней! – услышала я голос начальника за спиной. Во мне уже постепенно просыпалось собственное «Я».

– А подслушивать нехорошо! – сказала я шутя.

– Кто тут подслушивает? – догнал он нас и поравнялся со мной. – Говорить надо тише, а то хоть уши затыкай!

Сказав это, он обогнал нас и пошел своей дорогой.

– Ты мне расскажешь, зачем нам в тюрьму? Я еще на свободе погулять хотел! Семью завести! До внуков дожить!

– Сначала невесту найди, чтобы детей заводить! Внуков! – засмеялась я.

Окончательно придя в себя, я поняла, что он до сих пор придерживает меня за талию.

– Спасибо, Петь, я уже в порядке! – поблагодарила я, освобождаясь. Хотя у меня теперь ужасно болела голова, казалось, будто кто-то с огромной силой сдавливает мои виски.

– Я рад! – сказал он и отодвинулся от меня. Мы зашли в офис. Я не стала обращать внимание на устремленные на меня взгляды. Они вряд ли были доброжелательны. Я подошла к своему рабочему месту и начала собираться. Тут на мой стол опустился стакан воды, и ко мне протянулась рука с какой-то таблеткой.

– От головы, – пояснил тот самый теплый голос, который еще два часа назад казался абсолютно холодным и бездушным.

Как он узнал? Неужели не у меня у одной голова после репортажа болит.

– Это из-за стресса, – произнес Петр, будто услышал мой мысленный вопрос. – Так всегда на первых порах, потом привыкнешь.

С одной стороны мне не хотелось привыкать, но чувство своей особой значимости слишком сильно подкупало. Я выпила таблетку и продолжила сборы. Петр тоже пошел положить что-то в сумку. В этот момент зашла Татьяна. Она не упустила случая, чтоб еще раз уколоть меня:

– Мне сказали, что ты доставила уйму проблем!

Не дождавшись ответа, она пошла к начальнику. А я и не хотела ей ничего отвечать.

– Это она завидует! – сказал тихо Петр, подошедший ко мне с черной, на вид вместительной, сумкой на плече, когда дверь за Успеловой захлопнулась.

– Никогда не забудет выдавить свой яд! – подхватил проходивший мимо Игорь. – Я за кофе! – прокричал он громко! – Кому-нибудь захватить? Только не более трех стаканов, больше я не донесу!

Тут же нашлись желающие. Журналисты у нас любят кофе, оно хорошо тонизирует. Поэтому пьют его тоннами.

– Пойдем? – спросил Прохоров, и я тут же схватила свою сумку и направилась вон из офиса. Голова уже не так болела, что меня радовало. Дойдя до лифта, я остановилась. Петр, несколько замявшись, сказал:

– Ты езжай, а я так спущусь!

Я только кивнула и нажала на кнопку. Хотя я тут же пожалела о своем выборе. «Он же меня ждал! Нужно было спуститься с ним по лестнице! И почему все хорошие мысли приходят так поздно?». Лифт через некоторое время открылся, и уже через полминуты я была внизу. Не знаю, как он научился так быстро спускаться, но мы оказались на первом этаже почти одновременно.

Он медленно подошел ко мне и мы пошли в нужном направлении. Петр молчал, мне было от этого немного не по себе, поэтому я начала разговор.

– Я попросила Альберта Эдуардовича поручить мне изучить странные смерти заключенных. Мне кажется, что это все не просто так. – Я ждала от коллеги вопроса, но он молчал, поэтому я продолжила. – Сказали, что это были самоубийства, – тут он прервал меня.

– Я слышал эту историю по телевидению. В новостях.