Павел Козлов - Каменное перо

Их представили друг другу, и он в третий раз посмотрел на нее. Земля под ногами заходила ходуном.

За обедом молодых людей посадили рядом.

Если бы не это потворство судьбы, кто знает – может быть все так и завершилось бы парой незамеченных взглядов и неоконченным циклом пылких стихотворений. Но фортуна распорядилась иначе и надоумила герцогиню тихонько не согласиться с королем, который в самых неблагоприятных тонах раскритиковал последний роман Теодора Кипрена. Не веря в свое счастья, Принц обронил вилку и так же негромко произнес:

– Но все же «Отрекшийся» был сильнее!

Их взгляды встретились, а губы нерешительно дрогнули в смущенных улыбках. Так Изабелла по-настоящему познакомилась с Принцем. К вечеру оба знали друг о друге столько нужных и ненужных вещей, что, казалось, им теперь всю оставшуюся жизнь будет решительно не о чем больше разговаривать. Вы не отыщите такого романиста, работы которого они бы не обсудили или не порекомендовали друг другу в тот вечер, не было в обеих странах такого поэта, стихи которого не были бы упомянуты и процитированы.

Они отошли ко сну, предчувствуя абсолютное счастье.

Как водится, утро принесло сомнения. Не с каждым ли незнакомцем герцогиня ведет себя так открыто? Не было ли радушие Принца лишь вежливой гостеприимностью? Как вести себя при следующей встрече? Не планировали ли их влиятельные родители поженить молодых людей в случае благоприятного завершения переговоров?

Так пронеслась неделя. Так пронеслась жизнь.

Ее звали Изабелла.

Изабелла…

О, Изабелла! После этого ночного рассказа Принц не упускал возможности упомянуть тебя по поводу и без, наслаждаясь музыкой твоего имени, вызывая в моем воображении твой неведомый призрак – мудрое сияние темных локонов, сдержанные и плавные движения, серьезный взгляд. Порой мне кажется, что все, кто знал Принца, были обречены узнать и тебя. Ты жила в каждом его слове, ты, сама того не замечая, хмурилась, наблюдая из теней за его свершениями.

Всего семь дней. Такой абсурдный, ничтожный срок, но каким великим он кажется, когда достаточно было и одного часа! Принц вспоминал, что беседа с тобой была слаще тысячи молитв… Ах, Изабелла, если бы ты знала!

Они виделись на переговорах – ужасно скучных сборищах, в ходе которых стороны балансировали на тонкой линии между вековой неприязнью и здравым смыслом. Арчибальд грезил об открытой торговле, Рихард мечтал о расширении своего королевства. Очень скоро от прожектов пришлось отказаться, и тогда никто не захотел уступать. Принц и герцогиня, немного стыдясь, немного посмеиваясь над суетностью мира, пытались все внимательно слушать и радостно, самозабвенно терпели неудачу. Мир улыбался вместе с ними, и они свято верили, что даже убеленные сединами отцы не могли этого не замечать. Скоро, скоро, уже очень скоро их неказистая дипломатическая шарада распадется на мелкие осколки перед лицом вездесущего счастья, которое в эти мгновения беззаботно и непрестанно стучалось в каждую дверь королевства.

Никто не мог отнять у них вечера. Они гуляли в саду, они проводили часы в библиотеке, они послушно готовились к новым заседаниям, они дышали свежестью горного воздуха и впервые в жизни по-настоящему жили. Но постойте, почему вслед за Принцем я повторяю – «они»? Почему Принц неизбежно ухватывался за это местоимение и прятал за ним надежды, фантазии, домыслы, которыми питалась в те дни его воскресающая душа? Что мы знаем об Изабелле? Разделяла ли она его опьянение? Потеряла ли она, как и Принц, голову в эти чудесные дни? Переживала ли она когда-нибудь настоящую, неподдельную страсть, разбивал ли кто-нибудь ее сердце? Ах, не смотри на меня так – мне так проще рассказывать!

Послушай лучше, что случилось потом. Мне кажется, это было так.

Они были вдвоем, у фонтана во внутреннем дворике. Ночь спустилась на королевство, а с ночью взошла Луна, и на небе высыпали звезды, и редкие цветы в этом горном саду как будто потянулись ей навстречу и застыли в молочном сиянии.

Они говорили о музыке.

– Я люблю скорбную душу скрипки, – признался Принц. – Она говорит со мной как никто другой.

– Мне милей клавесин, – отвечала она. – Его клавиши поют мне о доме, где бы я ни была.

– Вы скучаете по дому?

– Нет, слишком мало я провела вдалеке. Но дом занял прочное место в моем сердце – только дайте мне время, и я непременно погружусь в меланхолию. Так было не всегда – только оказавшись на три года за границей для изучения наук я по-настоящему полюбила дом.

– А я полюбил вас, – сказал тогда Принц.

Воцарилась неловкая тишина.

– Вы знаете меня лишь неделю, – наконец укорила его Изабелла.

Он засмеялся, считая, что она дразнит его. Ах, Принц! Даже за эти семь дней ты должен был понять ее лучше.

– Но я уже знаю, что не хочу знать никого другого, – возразил Принц. – Прошу вас, если я смею надеяться на взаимность, дайте мне знак, не мучьте меня. Не отрицайте, что мы словно родственные души – мне кажется, что мы знакомы уже не один десяток лет.

– Я не верю, что вы могли так полюбить меня за столь ничтожный срок, – мягко возразила герцогиня. – Требуется гораздо больше, чтобы по-настоящему узнать человека.

Принц был уязвлен. Он чувствовал себя преданным. Все шло так чудесно, и взаимное признание уже казалось святой неизбежностью, но… Все ложь! теперь его надежды рушились по какой-то ничтожной, непостижимой причине.

– Что ж, – со внезапным ядом заметил он, – стало быть, вы и вправду никогда не испытывали столь глубокого чувства и теперь не решаетесь разглядеть его в другом человеке. Оно не ведает сроков и ограничений. Вы сомневаетесь в моей искренности и грешите на малую продолжительность нашего знакомства, в то время как я всего минуту назад опасался, что мое признание прозвучит запоздало. Зачем было давать мне такую надежду? Ведь мне не привиделись наши чудесные встречи, я не придумал себе теплоту ваших слов, я не вообразил себе удивительное совпадение наших вкусов?

Она не нашлась, что ответить.

– Увы, вот и ответ на мою мольбу – вы ни за что не были бы так жестоки, разделяй вы хоть малую толику моего помешательства!

– Вы сами называете это помешательством, лихорадкой, – заметила герцогиня, – а всякой болезни свойственно проходить.

– Как вы правы! Или она убьет меня, или ваша взаимность меня вылечит. В любом случае, помешательство не будет вечным – в этом я не смею вам перечить.

Они помолчали.

– Что же! Если вы требуете от меня прекратить преследование, – обиженно заметил Принц, – я не буду вам более докучать! Но ждите от меня перемены – я не склонен ветрено относиться к своим привязанностям.

– Я не прошу вас давить ваши чувства, – растерялась Изабелла.