Сергей Недоруб - Свет далекой звезды

– Спасибо, – выговорила я, кое-как выбираясь на ступеньки. Колеса роликов увязали в песке. Мы обе промокли до нитки, но я была счастлива.

* * *

Да, есть что вспомнить. Ну, это было тогда, а сейчас это сейчас.

Мы прошлись до продуктового, накупили вермишели и пошли обратно.

Вот тут-то меня и торкнуло поговорить на серьезные темы.

– Женя, – сказала я, идя по дорожке. – Дальше что?

Это мне и нравится в сестре (впрочем, мне в ней нравится все) – с ней необязательно заводить разговор издали и трещать о погоде, когда хочется поболтать за жизнь. Даже если ляпнуть что-то позаковыристее, Боженка все сразу понимает.

Но в этот раз не поняла.

– Домой, варим макарошки, ставим кино и спать, – ответила Женька.

Это меня даже разозлило. Мало того, что она думала о чем-то другом, так еще сбилась с такта и стала шагать не в ногу.

– Я вообще говорю, – добавила я. – Так и буду торчать мертвым грузом?

Божена уставилась на дорогу. Не на мою, а на бледно-серое полотно асфальта. Да, я такие вещи просекаю с ходу.

– Есть предложения? – спросила она.

Я проводила взглядом зайца, остановившегося на середине своего кросса, и переступила через него. Почувствовала, как губы напрягаются, чтобы изобразить подобие кривой улыбки, однако сдержалась.

– А поискать? – поинтересовалась я.

– Считаешь, я об этом не думала?

– И что надумала?

– Ничего. Я бы сказала.

Плохо.

– И что теперь? – я потерла внезапно зачесавшийся нос.

– Идем домой, варим макарошки, ставим кино и спать, – произнесла Женька с безразличной грустью.

Мои щеки налились теплотой. Я опять ступила. Боженка отлично меня поняла, оказывается.

– Женя, так нельзя, – я попыталась придать себе примирительный тон, но получилось не очень удачно. – Носишься со мной, как… как… я не знаю.

– Тебе скучно? – спросила она.

– Да! То есть, нет! Мне тебя жалко.

– Алька, тебе со мной тесно? Ты хочешь разведать новые границы одиночества?

– Тьфу на тебя!

Я отвернулась. Снова мы ни к чему не пришли. Я и не надеялась, если честно. Тема была больно скользкая и противная. Но молчать о планах на будущее – значит похоронить даже мечту.

– Гуляй без меня, – предложила я. – Честно, я побуду сама! Ходи по кафешкам, библиотекам, заведи знакомства.

– Я уже думала, – ответила Божена, и я заткнулась. – Не хочу. Мне и тебя достаточно.

Насупившись, я шла молча, ожидая, что она еще скажет.

– Точно не хочешь? – спросила я.

– А тебе зачем?

– Потому что я хочу.

– Алька, я пока не думаю о собственной семье.

– Нет, я сама хочу. Встречаться с кем-то. Перестать быть одной.

Настала ее очередь молчать. Это всегда меня нервировало. Я очень боялась обидеть сестру.

– Тогда что ты меня тоже тащишь? – задала вопрос Божена.

– Ты же мой поводырь. А это, может быть, самая важная дорога, которую ты могла разведать. Для себя и… для меня тоже.

Наши переплетенные пальцы сжались. Живительная энергия любви наполнила меня. Спасибо, сестренка.

– Я не знаю, Алюнь, – неуверенно произнесла она.

– Жень, мне уже не страшно. Если ты не хочешь из-за меня, то не надо.

Божена поправила сумку, съехавшую с моего плеча.

– Молодая славянская женщина, не замужем, двадцать четыре года, ищет непьющего парня для серьезных отношений, – сказала она. – В спонсоре не нуждается и не хочет им быть. В наличии капризный ребенок, девятнадцать лет, сорок восемь килограммов.

– Сорок семь.

– Съешь кило апельсинов, и будет сорок восемь.

Я отпустила ее пальцы, остановилась, сунула руку в пакет и пошарила там.

– Мы апельсины не брали? – спросила я.

– Не сегодня. Получка не скоро.

– Я и в самом деле захотела апельсин.

– Я же говорила. Капризный ребенок.

Наткнулась на яблоко. Жить можно.

Грызя беззащитный фрукт, я пошла дальше. Рука Божены привычно переместилась на локоть.

– Ну как? – спросила я. – Принцы на белом коне появились?

– Пока не слышно.

– Слух я на себя беру. Ты смотри.

– Нету их.

– Что, никому не нужна девушка с ребенком?

– Таких рыцарей даже в старые времена не было.

Я швырнула огрызок в лесную чащу. Судя по звуку, попала прямехонько в мусорку.

Из леса выполз Метатрон. Взгляд у него был более чем офигевший.

– Прости, – сказала я и смутилась выше крыши. – Я не хотела мусорить.

Иллюзия рассеялась. Я вспомнила, что иду по своей улице.

– Божена, – позвала я.

– Что, Алененок?

– Я сошла с ума?

– С каким из моих «я» ты говоришь?

Дикий хохот вылупился в моем животе и со скоростью молнии вылетел наружу через горло. Я хохотала так, что упала бы, если бы не опиралась на Боженку. Она, как всегда, просто продолжала поддерживать меня и ждала, когда мой псих закончится.

– Нас никто не видит? – спросила я, пытаясь перейти на нормальную речь.

– Какая разница? – уклончиво произнесла Божена.

– Да, в самом деле. В мире ведь, кроме нас, никого нет.

Я успокоилась, сняла очки и вытерла слезы.

– О-хо-хо, – выдохнула я, проведя руками по лицу. – Божена, нельзя так, честно. Я так двинусь. Надо что-то менять. У меня уже глюки пошли.

– А как менять?

– Да не знаю я. Но знаю, что зрение тут не при чем. Что за прикол жить, как я?

– Аля, успокойся.

– Не хочу!

Я почувствовала на запястье захват сестры.

– Давай не здесь, – предупредила она. – Дома выговоришься.

Дернувшись, я вырвалась. Я была слишком возбуждена.

– Алька! – строго сказала Женя, пытаясь меня поймать. Но это не так просто, как она думала. В своем лесу я единственная фея. Скоростная и неуловимая.

– Ну что ты делаешь? – произнесла Божена, оставаясь на месте.

Было поздно. Как говорится, Малику понесло.

– Ха! – победоносно закричала я, пятясь куда-то назад. – Я могу сама ходить!

– Можешь, можешь, – поспешила успокоить меня сестра. – Угомонись, я тебя очень прошу!

– Зачем?!

Я снова сорвала с себя очки и подставила обнаженные глаза вечернему небу. Ветер играл с моими распущенными волосами, подгоняя прохладный воздух к горячему телу. Заходящее солнце нежно поцеловало меня на прощанье, наполнив сладострастным томлением. Я кружилась, вскинув руки к небесам, я смеялась и плакала, высматривая наверху прячущегося от меня Творца, чтобы призвать его к ответу. Я так много сделала для него! Выстояла и выжила! Где моя награда?

– Я буду жить! – орала я на всю планету, двигаясь по дороге в сторону немыслимыми траекториями. – Я хочу летать!

– Алекса!

– Дайте мне крылья!

Не к тому человеку обращалась Боженка. Алексы больше не было. Я стала Маликой. Я должна вести за собой других!

– Это мой мир! – кричала я, сжимая и разжимая кулаки. – И только мой!

Малика высвободилась окончательно. Белый, ослепительный, щемящий свет окутал Вселенную. Роскошные крылья с белоснежными перьями расправились за моей спиной, издавая божественный свист. Я вздохнула полной грудью и оторвалась от земли. Мне было плевать, что под моими ногами должен находиться все тот же пыльный асфальт. Меня здесь вообще не было. Не хочу.