Дион Форчун - Лунная магия

Да, интуиция меня не обманула. Это был именно он, мой человек. Не ошиблась я и в определении его состояния.

— С этим надо как-то справиться, — сказала я себе, — иначе я не только потеряю моего жреца, но и причиню этому человеку сильнейший вред.

И вот я взялась за дело, призвав на помощь все познания и могущество жрицы Изиды. Ради себя самой я ни за что бы этого не сделала. Не думаю, что сделала бы это и ради него, ибо в те дни он ничего для меня не значил. Но я сделала это ради Изиды, ибо Она нуждалась в нем для Своих трудов.

Раскрывая все карты, я расскажу обо всем, что делала, ибо из этого видно, как мы пользуемся Дверью Без Ключа для бегства от Властителя Этого Мира, каковым является Молох, и находим убежище в Тайном Царстве на темной стороне Луны, той стороне, которая отвращена Ею от Земли.

Дверь Без Ключа — это Дверь Сновидений. Это дверь, через которую люди с обостренной чувствительностью бегут в безумие, когда жизнь становится для них невыносимой, а художники пользуются ею, как окном в сторожевой башне. Психологи называют это психологическим механизмом; маги называют магией; а человек с улицы, в зависимости от личных вкусов, называет иллюзией либо шарлатанством. Мне же все равно, как ее называют, так как свое дело она делает.

Астральную проекцию я сформировала обычным методом, то есть представила себя стоящей в шести футах перед собой, а затем с помощью воображения перебросила свое сознание в созданное мною подобие и взглянула на комнату его глазами. Затем я представила лицо человека с седеющими рыжими волосами и вообразила, что разговариваю с ним. И магия подействовала. Я как бы начала стремительный спуск в скоростном лифте, чем всегда сопровождается смена уровней сознания. Всякое осознание моего физического окружения поблекло и растаяло, и я словно оказалась в незнакомой комнате — неряшливой, неприбранной, сумрачной и неухоженной, забитой разбросанными как попало книгами и газетами. В старомодном камине, откуда за последние двенадцать часов явно никто не выметал золу, немилосердно дымя, горел дешевый уголь. Над ним, в центре заваленной всяким хламом каминной полки стояла фотография девушки, одетой по моде двадцатилетней давности. Девушка была хорошенькая, с глупыми глазами и упрямым ротиком. Если это и есть его жена, то нетрудно понять, почему он живет с нею врозь. Он попался на смазливую мордашку; и хотя ей недоставало ума, чтобы понимать жизнь, она обладала достаточной силой воли, чтобы упорствовать в своем непонимании.

Единственное, что можно было сделать с этой женщиной, — это оставить ее.

Отодвинув в сторону недоеденный ужин и углубившись в свои бумаги, за столом сидел человек. В подобных условиях никакая телепатия невозможна. Впрочем, я могла читать его мысли и знала причину его сосредоточенности. Еще я знала, что несмотря на все его усилия, мой образ все выше восходит над горизонтом его сознания, так как внезапно мое собственное ощущение реальности видения на секунду взметнулось вверх.

— Долго он не сможет его удержать, — сказала я себе. — Но я смогу приходить к нему между сном и явью.

Но и я не могла долго удерживать астральную проекцию, и вынуждена была для короткой передышки вернуть свое сознание в физическое тело, прежде чем предпринять еще один рискованный астральный бросок через реку.

Глубокой ночью я предприняла еще одну попытку. Как я и предполагала, сила воли начинала ему отказывать. Нельзя измываться над собой так, как это делал он, пользуясь исключительно грубой силой и совершенно вопреки природе. Это недопустимо. Теперь же, как и следовало ожидать, природа взбунтовалась и в отместку жестоко ему отплатила.

Что мне было делать с этим человеком? Мне ненавистно подчинение чьей-либо личности своей воле. Это не только дурно, но и совершенно бессмысленно, так как неизбежная реакция разрушит все, что было построено. Но здесь требовалась операция по жизненным показаниям. Надо было что-то предпринять, причем быстро, так как существует предел, за которым сила воли не в состоянии удержать темперамент, не причинив ему непоправимого вреда.

Мне оставалось лишь одно — подчинить его волю, как это делает гипнотизер, и заставить его увидеть мир так, как вижу я. Риск и ответственность страшили меня, но сделать это было необходимо, чтобы не дать ему сойти в могилу. И я это сделала — из одного лишь сострадания.

Я заставила его увидеть меня. Я до тех пор внедряла свой образ в его мятущийся в противоречивых эмоциях разум, пока он не увидел меня, и с радостью наблюдала, как он на глазах обретает покой и уверенность там, где прежде буквально рвал себя на части. Затем, когда на пороге сна его сопротивление ослабело, я поступила так, как поступают вампиры, и меня, пожалуй, можно назвать вампиром, коль скоро я это делаю. Я стала высасывать из этого человека бешено кипящую жизненную силу до тех пор, пока давление постепенно не снизилось до грани полного истощения. Так я и оставила его спящего, чтобы во сне он вернулся в нормальное состояние. Итак, к нему являлся суккуб. Какой меня нарисовало ему воображение — прекрасной или уродливой — я не знаю. Все зависит от того, что у него на душе, независимо от всех воздвигнутых в ней запретов.

Я вернулась в свой храм за рекой. Опасны такие путешествия над водным потоком, который поглощает и уносит прочь магнетизм и может прервать проекцию. В моем храме, где созданные нами с таким тщанием астральные формы никогда не изгоняются, я возложила обе ладони на алтарь и обратилась лицом к символу Луны, висящему над зеркалом, сиречь над входом в иную сферу. И в этом зеркале я увидела собственное отражение, а за спиной — образ Величайшей, и этому призрачному образу, сотворенному моим разумом, я отдала впитанную мною жизненную силу.

У меня на глазах Она становилась все мощнее и ярче, а черты Ее постепенно обретали ощутимую четкость — астральная форма впитывала в себя эфирную субстанцию — и вот-вот должна была произойти материализация.

Требовалось, однако, иное. И немного погодя, отдав Ей без остатка свою жизненную силу, я ощутила зарождение встречного потока — теперь Изида отдавала мне часть Ее магнетизма, и я почувствовала себя полной жизни, юной и динамичной и поняла, что во мне отразился Ее образ. Но еще я до боли четко осознала, что, вступив в контакт с этим человеком за рекой, я создала между нами некую связь, прервать которую будет непросто, и что с этого момента я для него стану Изидой. Не смея отказаться от этой ответственности, я должна была ее принять. Я узнала также, что теперь должна отважиться на встречу с ним в физической сфере, и стала обдумывать, как это лучше сделать.