Оксана Заугольная - Мурмурация

Она внимательно разглядывала свои сандалии, не понимая, как не заметила и измазала белый ремешок в чем-то буром. Неужели вступила в кровь? Да вроде бы летом свиней не резали, а сколько с той курицы натечет, смех один.

– Неприятные воспоминания? – тихо спросила Аня, протягивая руку, чтобы коснуться её рукава, и тотчас отдергивая.

– Да, – криво улыбнулась Лена. – Разбитое сердце. Но смогли остаться друзьями.

Аня захихикала. Не зло так, Лена даже не обиделась.

– Нельзя с изменщиками и врунами оставаться друзьями, – Аня перестала смеяться также резко, как и начала. – Они должны до конца жизни знать, что есть кто-то, кто их искренне ненавидит.

Теперь и Лене стало смешно.

– Да Витьке дела нет до моих мыслей, глупости это.

– Не глупости, – возразила Аня. – Сейчас дела нет, а станет толстым лысым бухгалтером во втором браке с тремя детишками и будет думать, что есть вот такая Лена, что его ненавидит. И спать будет не так сладко!

Лена представила худощавого красавчика Рощина лысым и с пузом и расхохоталась. Легко и весело, впервые с их неприятного расставания прошлой зимой.

– Вот видишь, я тебя развеселила, – улыбнулась и Аня. – Даешь добро на охмуряж этого твоего Витьки?

– Да зачем тебе такой, – Лена замахала руками. – Лучше Диму Собакина бери. Он пусть не такой красавчик, но выглядит надежным.

– Да ну, – Аня снова сморщила нос. – Что за скука? Я же не собираюсь за него замуж, так, погулять немного.

– Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом, – от растерянности Лена выпалила поговоркой. – Какой смысл встречаться с тем, с кем не хотел бы провести всю жизнь?

Теперь Аня посмотрела на неё странно. Оценивающе так, будто решала, доросла она до ответа или нет. Неприятный взгляд.

– Я же не сошла с ума, чтобы мечтать о семье в поселке, ну там, детишки, свинки. Коровку можно завести.

Да, никогда раньше у Лены так много раз не менялось отношение к человеку за один-единственный разговор! Она чуть не задохнулась от обиды. Надо же, они, поселковые, были недостаточно хороши для этой приезжей.

– А чего вы вообще сюда переехали? – грубо спросила она, с трудом удерживаясь, чтобы не оставить эту гордячку прямо посреди улицы и не уйти.

Плечи Ани чуть поникли, а взгляд стал испуганным.

– О… Отец хотел переехать в тихое место, чтобы я могла спокойно доучиться, – наконец произнесла она.

В голове Лены, тщательно унавоженной и подготовленной телевидением и кричащими заголовками в интернете, взросли и набухли одна мысль за другой. Аня была беременна и уехала, чтобы скрыть свой позор! Её отец изменил жене с одноклассницей Ани! Или одноклассником. Ну, это хотя бы объясняло, почему матери с ними не было… За Аней охотилась бандитская группировка! Она кого-то убила! Нет, её хотели убить! Строго говоря, после разговора с ней, Лена бы даже не удивилась, окажись последняя мысль правдой.

Пауза затянулась и, вздохнув, Аня продолжила рассказ.

Они как прошли мимо корпуса психиатрической больницы и оказались рядом со старой церковью. Тут и сели на скамейку. Лена достала кулек с семечками. Городские могли смеяться сколько угодно, что это прошлый век, но какой смысл менять то, что отлично работает? Семечки можно было лузгать бесконечно.

– Не знаю, слышала ты или нет, была волна самоубийств среди подростков. Типа секты, где ребят убеждали покончить с собой.

Лена кивнула, мол, не совсем в деревне живем, интернет есть, а там дурости эти вечно на первых строчках.

Но Аня даже не смотрела на неё. Она уставилась в одну точку и чуть раскачивалась, продолжая рассказывать будто и не Лене вовсе.

– У нас пошли дальше. Появилось целое движение Мотыли. «Ловить на мотыля» приобрело новое звучание. Если коротко, люди получали деньги от организаторов этого «мотыля» за свои увечья. И нет, разбить лоб об стену было недостаточно. Кто-то другой должен был разбить твой лоб об стену. Чем сильнее увечье, тем больше денег. Желающих бить мотылей было немного, и те пускались на разные хитрости. Шантажировали друзей, оскорбляли незнакомцев, выступали вместе с митингами против чего угодно, надеясь попасть под шальную пулю, хотя бы резиновую.

Лена забыла как дышать. Ей так хотелось спросить, неужели её новая приятельница тоже принимала в этом участие? Но она боялась прервать рассказ.

– Сначала кого-то уговаривали ударить разок, потом шантажировали его тем, что сняли, как он бьет человека… Я не знаю, почему родители не забили тревогу раньше, честно. Мотыли были хитрые как наркоманы в поисках денег на дозу. Они врали родителям, врали тем, кто их бьет. Только организаторам врать было нельзя. И всё было хорошо, наверное, пока в нашей школе не произошло то, что рано или поздно должно было случиться. Одного мотыля забили насмерть.

Лена сбоку видела, как ходили желваки у Ани, но не могла понять, что это значит. Мотылем был кто-то из её друзей? Она видела убийцу?..

– Всю школу прошерстили. Полицейские, психологи, соцработники. Никто не видел момент убийства, но многие знали, что Денис был мотылем. Об этом и рассказали.

Аня прижала ладони к коленям так, что побелели костяшки.

– Многие увезли детей к бабушкам, на море, куда угодно прочь. Найденных по повреждениям мотылей заставили ходить к врачам. Вот и мы уехали тоже. Находиться в школе стало невыносимо.

Теперь её голос звучал почти нормально, и Лена рискнула.

– А почему раньше никто не замечал этого?

Аня усмехнулась.

– А почему почти никто не видит забинтованные руки неудавшихся самоубийц? А синие сгибы локтя у наркош? Длинные рукава плюс ударная доза «нам плевать пока ничего особенного не случилось» приводит к ожидаемому результату.

Лена уставилась на видневшуюся психиатрическую больницу. Она знала, что на прошлой неделе оттуда бежал и пропал без вести пациент. Она знала, а многие нет. Всем плевать? Пожалуй, она понимала, о чем говорит Аня и больше не злилась. Если бы ей пришлось покидать свою школу и дом из-за такого, она бы тоже ненавидела новое место.

– Это единственная причина? – по непонятному даже ей наитию только и спросила она.

Аня вздрогнула всем телом, а потом повернулась к ней на скамейке так неловко, всем телом, что едва не выбила из руки кулек с семечками, о котором Лена успела позабыть.

– Нет, – свистящим шепотом произнесла она. – Еще там был черный человек.

– В каком смысле? – ляпнула Лена первое, что пришло ей в голову.

– Я не знаю, – Аня теперь выглядела напуганной и, казалось, что каждое слово дается ей с трудом. – Он… он убил…

Лена вскочила. Ей показалась, что новая знакомая сейчас задохнется или грохнется в обморок. И куда бежать, кого звать, что делать вообще?

Но Аня пришла в себя, глаза её снова смотрели осмысленно, а на щеки вернулся легкий румянец.