Алёна Моденская - Перетворцы

– Может, и разговаривала.

– И как?

– Что – как?

– Как у неё дела?

– Нормально дела, как обычно. – Тётя Маша не в меру сосредоточенно разливала борщ по тарелкам.

– А о чём вы вообще говорили?

– Тебе какая разница? Говорили – и говорили. Как обычно. – Тётка бухнула в свою тарелку две ложки сметаны. – Ох и хороша молочка, ничего не скажешь. А фермер этот, между прочим, не женат, да и вполне…

– Тёть Маш, не надо. – Поняв, что ничего путного от тётки добиться не удастся, Кира прекратила расспросы.

Ближе к вечеру снова затрещал дверной звонок. Тётя Маша с кем-то поговорила, и в комнату постучали. Кира быстро свернула фотографии Петербурга, которые рассматривала вместо того, чтобы заниматься макетом, и разрешила войти.

– Привет. – Люба остановилась посреди комнаты, сцепив руки, и бегло осмотрелась. – Как дела?

– Пока не родила, – буркнула Кира, вздохнув и уставившись в экран, где переплетение кривых линий должно было убедить любопытствующих, что макет логотипа в разработке.

– Мы с сёстрами завтра утром едем в монастырь.

– А я тут причём? – Кира сделала линию на экране более выгнутой, потом вернула всё обратно.

– Может, поедешь с нами? – Люба подошла плотную к Кире, и теперь стояла прямо за спиной.

– С какой стати? – Непонятно почему, но повернуть голову не получалось, поэтому пришлось встать.

– Вдруг тебе будет интересно. Творческое вдохновение опять же. – Люба буравила Киру непроницаемым зеленоватым взглядом.

– Никогда бы не подумала, что в монастыре можно найти вдохновение.

– Просто ты не пробовала. – Люба мило улыбнулась. У Киры покалывало подушечки пальцев.

– Это какой монастырь? – спросила невесть как оказавшаяся рядом тётя Маша. – Тот, женский, под Растяпинском?

– Да, его теперь восстанавливают.

– Очень хорошо, поезжайте.

– Но… – попыталась возразить Кира.

– Ничего, работа твоя – не волк, никуда не денется. Вот и славно. – Тётя Маша выплыла из комнаты, довольно похлопывая ладонями по бокам.

– Я завтра зайду часов в одиннадцать. – Люба говорила всё таким же ровным тоном, перебить её решительно не получалось. – С собой возьми длинное платье или юбку. И платок. До завтра.

Не оставив ни малейшей возможности отвертеться от поездки, соседка исчезла.

Посреди ночи Кира снова проснулась от мерзкого Никушиного хихиканья. Этот ненавистный звук заставил буквально подпрыгнуть на кровати и сжать кулаки. И только спустя минуту пришло понимание – а Никуши-то за стеной быть не могло.

Сев на колени, Кира прислушалась. Ни звука не доносилось. Прижала ухо к стене. Вроде бы послышались шаги, но никаких голосов. Затем всё полностью стихло.

Утром Киру растолкала тётя Маша.

– Поднимайся, надо позавтракать, сейчас Люба зайдёт.

– Не хочу я никуда ехать, чего вы ко мне пристали? – Кира натянула одеяло на голову.

– Вставай, вставай. – В миг одеяло улетело на кресло. Довольная тётя Маша ушла на кухню.

Ровно в одиннадцать на пороге появилась жизнерадостная Люба с большим спортивным рюкзаком за плечами.

– Ну что, поехали? – весело сказала Люба, из-за её спины улыбались сёстры.

– Угу, – промычала Кира, вываливаясь из двери. Тётя Маша собрала для неё в рюкзак «самое необходимое». Что именно могло оказаться необходимым в женском монастыре, Кира не представляла и в рюкзак не заглядывала.

До автовокзала добрались пешком. Несмотря на позднюю осень, дачный сезон ещё не завершился, платформы посадки оказались заполнены толпой, к кассам выстроились длинные очереди. Но надежда Киры на невозможность покупки билета рухнула – сёстры позаботились об этом заранее.

Вчетвером они встали в очередь на одной из платформ. Промозглый дождь пробирал до костей, холодная изморось колола лицо. Переминаясь с ноги на ногу, Кира осматривалась. Она и не знала, что в Добромыслове такой солидный автовокзал со множеством направлений.

– Это из-за развития внутреннего туризма, – пояснила Мила, средняя из сестёр. Она трудилась операционисткой в пенсионном фонде и была в курсе всех новостей. Натренировав навыки коммуникабельности до высочайшего уровня, Мила могла разговорить и расположить к себе любого, даже самого угрюмого и раздражительного человека. И теперь, не теряя времени, она разузнала всё о ситуации на дороге. Оказалось, что трассу до монастыря отремонтировали только наполовину, поэтому скучать в пути не придётся: повышенная ухабистость обещает обеспечить всем путешествующим непрямой массаж внутренних органов.

– Может, в другой раз поедем? – попыталась отвертеться от посещения монастыря Кира.

Но сёстры не обратили внимания на её реплику.

К платформе подполз громыхающий старый автобус. Люди оживились, и сразу началась давка с перепалкой. Сёстры, излучая спокойствие и умиротворение, с вежливыми улыбками пропустили всех вперёд, сами вошли последними.

Повиснув на поручне и держа в руке тяжёлый рюкзак, Кира, сжав зубы, чтобы не накричать ни на кого, смотрела в запотевшее окно. Соседки устроились рядом, в проходе. Верхние полки моментально заполнились громоздкой поклажей дачников. Весь багаж подпрыгивал, бряцал и грозил упасть на головы пассажиров.

Сёстры сохраняли удивительное самообладание. Люба безмятежно смотрела в окно, София и Мила тихо переговаривались.

Постепенно в автобусе становилось свободнее – дачники подхватывали свой скарб и сходили на остановках в посёлках и дачных товариществах. Наконец освободились и сидячие места. Кира закинула рюкзак на полку и плюхнулась на продавленное сиденье. Протёрла рукавом окошечко на запотевшем стекле. Севшая рядом Люба открыла книжечку в потрёпанном перелёте. Взглянув на страницы, Кира не поняла ни слова, хотя буквы и походили на кириллицу.

– Это церковнославянский язык, – пояснила Люба, мягко поглаживая пальцами страницы с погнутыми уголками.

Пожав плечами, Кира отвернулась к окну. Мокрая трава и облетевшие кусты посеревшей природы, казалось, тянулись бесконечно. Время от времени автобус тормозил у ржавых каркасов остановок. Лишь одно название показалось смутно знакомым.

– Ежевичная, – вслух прочитала Кира.

– Да, – оживилась Люба. – Мы с тётей Машей у местного фермера молочные продукты покупаем. Хорошая у него продукция, правда? Мне больше всего нравится сыр из козьего молока, особенно копчёный на ольхе. Здорово, когда всё натуральное, правда? Козы здесь здоровые, питаются травой, сеном, никакой химии. И хозяин такой интересный, между прочим, не женатый.

Мысленно застонав, Кира уткнулась в окно. Снаружи простиралось чёрное поле, над которым кружили крикливые тёмные птицы. Дальше виднелся разноцветный городок Растяпинск, в пасмурной дали казавшийся немного выцветшим. За ним поднималась одинокая гора, а поодаль белел монастырь.