Анна Вашкевич - Семь снов. Семь слов. Рассказы

Эта мысль показалась мне невыносимой. Вдруг я резко ощутила мучительный голод: я ведь не брала в рот ни крошки со вчерашнего дня. Может здесь есть кухня? Или буфет? Питались же чем-то сотрудники… И когда я собралась отыскать хоть что-то съедобное, до моих ушей долетел стон. Человеческий!

Не теряя ни секунды я понеслась к источнику шума и набрела на дверь в лаборантскую. Внутри кто-то тихо плакал.

Я постучалась – нет ответа. Я постучалась сильнее – всхлипывания затихли, но больше ничего.

– Откройте! Это не Ангел! – закричала я, стуча все сильнее. Дверь открылась. – Зоя! Ты?!

Моя знакомая, лаборантка Зоя, единственная из новых сотрудников поддержавшая меня после двухсотлетней «разморозки» стояла напротив! Грязная, измученная, но живая! Она испуганно смотрела куда-то мимо и, как в лихорадке, бормотала:

– Кто здесь? Кто здесь?

Я поняла, что еще осталась невидимой. Я зажмурилась, и все мои мысли превратились в одну повторяющуюся мольбу: «Пусть я снова стану видимой! Пусть я снова стану видимой!» У меня получилось!

–Светка! – закричала она и повисла на мне.

– Это я, это я, – отвечала я, нелепо размахивая шиповником.

Через несколько минут, когда я все рассказала Зое, мы осторожно выбрались из лаборантской – нужно было отыскать буфет.

– Значит, и Дениса.., – нерешительно проговорила Зойка.

– Да, – вспоминать об этом было тяжело, – он нашел малька, ты понимаешь, что это значит?

С тех пор, как на базе прежнего НИИ открыли химическое производство фармацевтики, в воде сдохли последние пиявки.

Зоя внезапно остановилась. Лицо ее побледнело, глаза лихорадочно горели. Я подумала, не свела ли ее мысль о том, что мы последние люди на Земле, с ума.

– Скажи, Светка, а правда раньше здесь росла тайга? Пели птицы, ходили медведи? А на месте автотрассы текла речка?! Ведь было же, так?

Я взглянула на неё. Что тут скажешь, она прямо как маленький капризный ребенок, верящий, то его родители могут все на свете.

– Ну, та речка при моей жизни уже сильно обмелела, но, – смотреть Зое в глаза мне почему-то не хотелось, – да, так и было.

– Неужели уже ничего нельзя сделать? Неужели Земля умерла навсегда? Так не должно быть! Мне…

Она не успела договорить. Где-то внизу в тишине раздался тот самый утробный рык – рык вожака стаи. Я посмотрела на Зою и поняла: она на грани истерики или сумасшествия.

– Бежим! – сказала я и вдруг снова стала невидимой.

Зоя взвизгнула, решив, что я бросила её, и рванула вперёд по пустым коридорам. Мы неслись без остановки – жалко я не могла поднять Зою в воздух. Лифты не работали, нам нельзя было нигде задерживаться, и мы бежали дальше в поисках открытых дверей.

На третьем этаже нас окружили Ангелы, вернее, они окружили Зою, меня они просто не видели. Чем я и воспользовалась. Здесь была сломана дверь в щитовую – рычаг с оголенными проводами послужил мне мечом. Какая-то первобытная ярость помутила мой разум, я махала этой штуковиной направо и налево, благо, я могла их видеть:

– Ну, давайте же, подходите! А? Чего встали, ну!

Вожак грозно залаял, но меня это не смутило. Я подлетела к нему и со всей силы ткнула проводом в нос. Визг, рёв, и чудовищный удар, отбросивший меня на пару метров. Спина жутко ныла: бетонные плиты это не шутка. Одновременно я услышала крик Зои и, плохо соображая и едва шевеля конечностями, попыталась прийти ей на помощь. Но нет, я снова опоздала! Ее крик затихал вдали, а у меня в ушах звенел вопрос: «Неужели уже ничего нельзя сделать?»

Ангелы не дали мне даже минуты для скорби.

Остальные псы озирались и вдруг одновременно уставились на то место, где я лежала. Голова от удара гудела, но даже в таком состоянии я всё поняла и посмотрела вниз, на свое тело. Оно было видимым! И как бы я ни старалась, как бы ни думала, в невидимку превратиться не могла. Это конец.

– Спокойно, спокойно, – скорее не им, а себе говорила я, следя за медленно наступающими питбулями. Собака Баскервилей, увидав таких зверей, убежала бы со страху. Слева от меня вдруг оказалось открытой маленькая дверца. Не теряя ни секунды, я запрыгнула за нее и заперлась.

И только оглядевшись, я поняла, какую ошибку совершила. Здесь не было больше ни окон, ни дверей. Тускло горели лампочки, гудели какие-то механизмы. А потом я увидела ИХ.

Пастухи. Белые, полупрозрачные, скукожившиеся в маленькой лазерной клетке. И мне уже наплевать, что дверь вот-вот взломают. Я подхожу к ним, медленно, с опаской. Один из них поднял голову, и в моей голове тихий, словно выдуманный голос прошелестел:

– Мы знали, что ты придёшь.

– Откуда?

– Вчера мы явились тебе через твое сознание. Ты должна освободить нас.

По ту сторону двери слышался протяжный вой.

– Зачем мне это делать?

– Мы уже говорили тебе… Ангелы и мы связаны воедино… Псы не могут жить без нас, и мы без них. Они шли за нами через всю Землю.

– Когда вы уйдете, все наладится?

– А разве можно это сделать? Вы и так варварски убили свою планету. Только ты одна осталась жива.

Я осмотрела пространство вокруг клетки. Ну, да, так и есть. Маленький, едва заметный рычажок. Я чиркнула по нему ногтем и клетка исчезла. И тогда свет погас, и меня словно выпустили в космическую даль. Все было размыто, лишь изредка вокруг меня вспыхивали белые тени. Я должна была знать:

– Почему я, почему именно меня оставили в живых?

А тихий, шелестящий голос отвечал:

– Потому что ты писательница эпохи, тебе поверят все. Когда вы, земляне, и мы совершили ошибки, уничтожившие наши миры, то мы поняли: прекратить это можно, лишь найдя человека старого мира, способного в прошлом предупредить…

– Так вы умеете искажать время?

– Да, – голос затихал, – и мы делаем это только ради остальных наших братьев, ибо нас с ними потом уже не будет. Мы просим… Чтобы жить… Это первый и последний раз, когда время можно будет повернуть вспять…

Повернуть время… Я подумала о своих родителях, которых я оставила там, в прошлом, о сгоревшем лесе, об Ангелах… Это будет самая диковинная моя история.

– Я готова! – воскликнула я. – Я напишу историю! Я положу жизнь, чтобы донести её людям!

…И мир перед моими глазами распался на миллиарды осколков.

…Тёмная без окон комната… Раздаются удары в дверь. Я прижимаюсь к стене, понимая, что выхода у меня нет. Лишь бы это было недолго. Дверь открывается, и…

– Ты странная, Света: сидишь на кухне с выключенным светом…

Лампочка загорелась, я увидела… Господи, это были мои родители! Они стояли в дверном проёме, все в снегу после прогулки, такие родные, спокойные и добрые! Это было непередаваемое облегчение! Сил сдерживаться больше не было, и я зарыдала, кинувшись их обнимать, чувствуя под пальцами холодные снежинки с их одежды.