Софья Эл - Истории Эписа. Уроборос

Не тронули девчонку?

Это не могло быть правдой. Не должно ею быть. Или…

Или же Макс все же замешан в этом?

Мысли путались в голове, не давая снова зацепиться за что-то очень важное. Упущенное. Облокотившись о стену, я пыталась снова прогнать то время, когда как танк шла по сценарию Оливера к смешению потоков. Чего-то отчаянно не хватало.

Георг, что пальцами держит подбородок девочки.

О, Всевышний, кто сделал такое с ребенком?

Коллега, мы же можем это исправить?

Лет двенадцать, голодная и щупленькая, с черными глазами и язвами, что перекрывали лицо от прикосновения мертвого. Сейчас ей лет пятнадцать.

Пятнадцать…

А что случилось у меня в пятнадцать лет?

Почему-то эта нить казалась какой-то правильной. Очень тонкой, но словно прокладывала путь куда-то в верном направлении. Но в пятнадцать все Рабосы переплывают Исиду, в этом не было ничего особенного. Должно быть что-то. Эта девочка появилась неспроста. Возможно, не прямо, но как-то косвенно она сейчас дергала за какую-то больную струну, что я никак не могла нащупать.

Но, по-моему, она просто вытащила наружу то, что я так успешно похоронила.

Надежда.

Лео

Несмотря на стоявшую на улице жару, в Доме Рабоса было прохладно. Новомодные кондиционеры, хоть и не в большом количестве, после ремонта сначала появились в общих спальнях девочек и мальчиков, в столовой, а теперь начали заполнять комнаты Сестер, учителей, преподавателей и как я их называл «одиночные камеры». Сейчас, конечно, здесь не осталось и следа от того Дома, что знал я. Правящие пересмотрели свое отношение к Воинам, хотя и не без помощи Валери. Нумерацию детей решено было сохранить, так как нам не были доступны все тайны Книги Жизни и самих Врат, но делалось теперь это лишь на бумаге и путем выведения жизненного следа на шее.

Завалившись на кровать, что беззвучно прогнулась под моим весом, я смотрел в блестящий натянутый потолок. Сердце все еще шумело в ушах, а перед глазами снова и снова капала практически черная кровь Валери.

Минут сорок, не больше.

Никто не использовал энергию, не хватал Книгу и даже не проявлял агрессию в ее сторону. Просто обсуждали идею, полностью сосредоточившись на этом, но она все равно не выдержала.

Манти Валери Крейн исчезала так стремительно, что я уже начал ее забывать. Такой, какой она была. Без страха сожрать кого-нибудь. Ту, что решительно ступила на землю некромантов и пошла на испытание, хотя прекрасно знала, чем это может обернуться. Моя Валери не колеблясь пошла спасать лежавшего в земле Лавра.

Моя сестра не сомневаясь схватила восстановленную энергию мертвого, чтобы совершить невозможное. Какого черта тогда я не остановил Эрика? Зачем рассказал Крейну про то, что она не переходит за Врата? Она бы сама выбралась, а его бы не понесло туда, где быть не должно. Сломал гребаную цепь событий.

Хотя Эрик Крейн в итоге все равно пошел бы с ней в Пограничный лес. Вытерев пот, я сел на кровати, стараясь мысли привести в порядок, но не выходило. Видимо, проще мне так. Обвинить кого-нибудь. Себя, Крейна, Назара. Кого угодно. Лишь бы не признавать, что Оливер победил.

И этого нельзя было избежать.

Поднявшись на ноги, подошел к окну. Внутренний двор пока не изменился, но Валери хотела и здесь внести что-то. Придумать. Усмехнувшись, сложил жалюзи. Кто мог подумать, что она окажется мамашей головного мозга? Словно все Рабосы махом приобрели себе опекуна, что трясется над ними. Хотя, если Оливер и Алан Крейн были такими же, то удивляться нечему. Бак забрал все записи, но в последнее время в Доме не появлялся.

Кажется, что все мы уже сдались. Устали перебирать одно и то же, ходить по десятому кругу. Даже если появлялось что-то, то первое время мы подскакивали, хватаясь скорее за тонкую ниточку, но как и всегда, та обрывалась, стоило потянуть. Теперь же мы, похоже, совсем перестали верить в чудо.

Минут сорок.

Кулак прилетел в стену, с хрустом встречаясь с поверхностью. Костяшки обожгло огнем, а натянутая внутри струна немного ослабла.

Валери не отвечает. Конечно, я понимаю почему. Она сама не ожидала, что совсем не осталось времени. В Пограничном лесу ей все казалось не таким страшным, ведь там вокруг существа. Усмехнувшись, потер лоб рукой. На их фоне собственные беспамятства не выделялись так сильно.

Что за дрянь на платке? Конечно, мы тут же расспросили этого Патрика, а заодно и напрягли всю лабораторию, но никто не смотрел на эту дрянь с какой-то надеждой. Для Эписа, конечно, если этим можно вводить их в коматоз, то так всех существ и успокоим на время, пока не будут найдены их имена или еще какие-то способы.

Маленький, крошечный шанс, что он может остановить то, что с ней происходит. Она же чувствовала эту дрянь с момента, как увидела журналиста. Настолько маленький, но я вцепился в него всеми силами. Пусть там будет хоть что-то, Безмолвная.

По-моему, я сказал это вслух.

Прислонившись лбом к стене, налаживал дыхание.

Хоть что-то.

Стук в дверь заставил дернуться, расправляя плечи. Тело странно побаливало, хотя, если учитывать, что я удерживал груду железа, что грозилась сожрать Правящих или оторвать себе голову, неудивительно. Втянув воздух, я отпустил с пальцев поток, позволяя тому коснуться и ощутить след с пришедшего. Уголок губ невольно дрогнул.

Сама пришла.

Только ее эмоции были какими-то странными. Смятение и радость, но все это щедро приправлено страхом. И какая-то неяркая точка боли, что пульсировала вокруг нее. Это я вызываю такие эмоции? Нахмурившись, я рванул дверь на себя, наблюдая, как Елена Марил, кивнув, проскользнула мимо меня внутрь комнаты, поправляя волосы.

– У тебя есть ключи, – захлопнув дверь, я повернулся, скрестив руки на груди.

Осирис кивнула, убирая белоснежную прядь с фарфоровой кожи. Что-то с ней было не так. Глаза блестели и бегали, но при этом взгляд даже не касался меня. Язык нервно скользнул по губам, но тут же исчез, а пальцы рук не могли найти себе места.

И еще.

Струна вытянулась резко, грозя разорвать нахрен внутренности.

Рабочий халат.

Глубоко вздохнув, я просто уставился в потолок.

Почему ты не дала Крейну сдохнуть, Вел. Ну почему?! Ведь это могло дать тебе шанс. Никакого перегона потоков.

Хотя – ни хрена мы не знаем, что было бы тогда.

Закрыв глаза ладонью, закусил губу изнутри, лишь бы не заорать в потолок. Тонкие пальцы коснулись предплечья в попытке успокоить. Она боялась сказать.

Наверно, потому, что сама начинала ощущать мою боль как собственную.

– Лео, – голос Елены подвел ее, а пальцы на руке сжались.

– Говори, – голос охрип, – не бойся.

– Давай сядем, пожалуйста, – опустив глаза, Осирис потянула меня на себя.