Lyngaur - И увидишь ты то, чего нет

В окне Скайпа была уже не она… было что-то безликое, бесформенное.

В ужасе, преодолевая болезненное отвращение, Андрей потянулся к кнопке включения… компьютер на выключался… ужас тянулся к нему. В отчаянии, отстранившись, он схватил мышку и швырнул в экран. Мышь пролетела насквозь, оставив на отключившемся чёрном экране расходящиеся круги, как на воде от брошенного камня.

Всё ещё пребывая в оцепенении ужаса, почувствовав, увидев периферийным зрением что-то справа от себя, он повернул голову… В комнате, перед ним стоял огромный чёрный пёс. Это зрелище было последней каплей для взъерошенной нервной системы парня…

Песня Авроры, стоявшая на Юлином номере, разбудила его утром.

Некоторое время он приходил в себя, осматриваясь, убеждаясь, что ночное видение было всего лишь кошмаром.

Повернулся, достал телефон.

– Да?

– Алло! Ты где?

– Ааа, – произвёл он, не понимая. – Дома я.

– Ты что, дрыхнешь ещё? Ну молодец! Давай быстро собирайся! Все тебя ждут!

В трубке, на заднем плане, послышались какие-то восклицания, смех.

– Постой! Ты о чём?

– Ты что? – в голосе девушки слышалось раздражение смешанное с обидой. – Мы же в поход идём!

– А… Что-то я забыл… – промямлил он. – Это сегодня что ли?

– Нет, завтра! – съязвила она. – Собирайся быстро!

– А… подожди! Ты мне ночью не звонила?

– Ночью? Я спала ночью! Что-то ты странный совсем… Давай, короче! По-быстрому!

Андрей положил телефон, тряхнул головой, отгоняя не проходящий ступор. Сел в постели, посмотрел на место, где ночью ему привиделся пёс – или что это было? Перевёл взгляд на открытый ноутбук и… сначала не понял, что не так… когда понял, вернулось тошнотворно-знакомое ощущение, поднимающее волосы и вызывающее панику. Мышка была не на своём законном месте – коврике… мышка лежала за экраном ноута. Он вспомнил тот бросок, расплывающиеся круги… Приблизился: экран цел, мышка же лежит, перевёрнутая, с обратной стороны.

Друзья ждали Андрея на спортплощадке возле почты.

За два дня до этого они договорились о походе в горы.

Юля с отцом и братом приехали из Симеиза. Стас, – Мишин друг, – был алупкинцем и жил как раз в Новом районе. Андрею же нужно было километра три прошагать из Центра (старого района Алупки).

Взмыленный, запыхавшийся, успевший ещё по пути купить двухлитровку «Крымской», наш герой вынужден был ещё выслушать добрую порцию нелестных отзывов в своей адрес. Ещё бы! Ведь он задержал начало похода более, чем на час. Сергей Петрович – отец Юли – назвал его хроническим лентяем. Оно вроде как, на правах почти-тестя, не так уж и обидно. Но, учитывая мягко говоря преувеличенный характер замечания и то, что это было сказано перед его девушкой…

Девушка же, в добавление ко всему, вела себя подчёркнуто холодно.

Юле было обидно, что Андрей забыл и проспал… Как он мог забыть то, что касалось их двоих! Ей вспомнились слова Иры о том, что мужчинам доверять нельзя; мужчины, – даже самые лучшие – эгоистичные животные, превыше всего ставящие своего молодца.

Иру, конечно, можно было понять. Ревность!.. Как она плакала, когда узнала… как проклинала Андрея… В тот момент твёрдая позиция Юли, её яростная защита парня, угрозы порвать с Ирой, заставили ту утихнуть и смириться – смириться ли?..

И вот сейчас тот, кого она так обороняла, подвёл её, выставил её глупой перед родственниками. И даже ничего не мог возразить на их обидные замечания.

В таком расположении духа она пребывала, пока они поднимались к трассе; молчала, смотрела в сторону…

По зебре прошла последней, при этом увидев нечто… вернее это был некто… Из остановившейся у перехода машины, с пассажирского сиденья на неё смотрел какой-то странного вида мужчина. Длинные, выкрашенные в зелёный цвет, волосы, чёрная рубашка без рукавов, колючие карие глаза, вперившиеся в неё…

Кого-то он ей напоминал…

Из оцепенения её вывел голос брата:

– Юля! Ты что? Быстрее!..

– А, иду!

Андрей посмотрел подозрительно на неё и в след уезжающей машине.

– Кто там был?

– Кто? Никто! – резко ответила девушка.

И в кислом настроении влюблённые пошли вслед остальной компании узкой тропинкой через кладбище.

Кладбище на Питомнике… оно было новым, захоронения проводились с середины двадцатого века, но там вполне хватало достаточно красивых надгробий, памятников…

Андрей разглядывал могилы, мельком читал надписи, плетясь сзади, но стараясь всё таки не отстать…

Какое-то чувство тревоги, ощущение будто кто-то следит за ними закрадывалось в душу. Кто-то – или что-то – сродни тому, что явилось ночью… Стараясь не смотреть по сторонам, Андрей поспешил за остальными.

– Что ты какой-то, как… сам не свой сегодня? – обратилась к нему Юля, изучающе глядя на его побледневшее лицо. – Дай! – добавила, протянув руку к бутылке…

Оттаяв и воспрянув от её… чего-то подобного ласковой заботливости, он в смущении улыбнулся, передавая ей воду.

– Я… а… да всё нормально. – сбивчиво ответил.

– Ты уверен? – насмешливо приподняв бровь, спросила девушка.

Он промолчал, нахмурившись, и с полминуты они прошли в молчании.

К Андрею вернулось тревожное чувство слежки.

– Да что ты, как зашуганный весь? – не выдержала Юля. – Кого ты высматриваешь?

Андрею стало совсем неуютно от этого нетактичного замечания. Впереди Стас увлечённо рассказывал друзьям об очередной амурной победе, не стесняясь подробностями. Делал он это весьма громко, перекрывая музыку, звучащую из его же телефона. Андрея порой раздражал этот половой разбойник и меломан.

Тем временем кладбищенская часть похода подошла к концу, и они выбрались на Старое Севастопольское шоссе. При этом их шумную компанию добросовестно и от-души облаяли собаки с соседнего с кладбищем хоздвора.

Андрей наконец-то с облегчением вздохнул; до следующего подъёма было ещё метров пятьсот ровной, асфальтированной дороги и, самое главное, все эти могилы: имена, портреты почивающих в земле трупов остались позади.

Солнце светило и пекло со всей своей июльской щедростью. Впереди и справа, за виноградниками и лесом, возвышалась горная гряда, которую им сегодня предстояло одолеть.

– Может, расскажешь уже, что с тобой не так? – спросила Юля, видя, что он уже малость успокоился.

Андрей посмотрел на девушку, чувствуя ушедшую было на время нежность. Она была хороша. Она его очаровала уже давно – ещё будучи совсем юной – своей такой особой живостью и нескрываемой симпатией.

Её карие глаза прожигали насквозь, когда она смотрела ими с любовью и даже – просто с заботой, как сейчас.