Марина Николаева - Лабиринт

Вой этот и звук тяжелого дыхания большого, судя по всему, животного, привел их в полное оцепенение. Не смея пошевелиться, мужчины замерли, в надежде, что зверь не учует их и не расправиться с такой легкой для него добычей. Густой запах влажной, то ли собачьей, то ли волчьей шерсти проник в часовню, разливаясь вокруг прятавшихся. По всей видимости, дикий зверь стоял у самого входа, собираясь войти.

От накопившегося и достигшего высшего предела напряжения, мистер Смит чуть было не закричал, но, Эдвард, чудом заметив это в немного отступившей темноте, зажал рот старика рукой и, поднеся указательный палец к губам, дал знак успокоиться.

Запах псины усиливался с каждой секундой и вот уже стали слышны неторопливые шаги животного, которое ступая по шуршащим под лапами листьям, явно приближалось. Чувствуя, что теряет над собой контроль, мистер Смит обмяк и начал сползать по старой кирпичной стенке, на которую оба они опирались.

Эдвард же, пытаясь взять себя в руки, плохо справляясь с нервной дрожью, усиливающейся с каждым мгновением, попытался достать из кармана Смита револьвер, готовясь сразиться с надвигающимся злом.

Ему удалось это сделать и он, нацелив его на вход, взвел курок, ожидая появления зверя.

Два желтых глаза загорелись у входа в ненадежное прибежище, и во время очередной вспышки молнии Эдвард увидел гигантскую волчью голову с огромной, сверкающей обнаженными клыками пастью. Невообразимых размеров зверь стоял прямо напротив него, но, казалось, еще не видел никого, принюхиваясь и прислушиваясь.

Волк стоял, ощерившись, водя ушами и подергивая ноздрями, готовый к смертельному прыжку.

Вард, ко мне! ‒ стальной женский голос зазвенел над кладбищем. Протяжный и бесцветный, но в то же время властный ‒ он пронзил пространство, поглощая все остальные звуки.

Зверь, взвизгнув, сорвался с места и устремился в темноту.

“Господи, этого не может быть! Это непостижимо!” ‒ Эдвард, в ужасе от всего увиденного и услышанного, сидел, поддерживая одной рукой потерявшего сознание старика Смита, а другой ‒ сжимая револьвер.

Он кое-как совладал с собой и, вытерев струящийся по его лицу пот, отложив в сторону револьвер, аккуратно уложил старика Смита на сырой каменный пол часовни. Нужно было привести его в чувство и Эдвард, боясь издавать громкие звуки, начал несильно хлопать того по щекам, шепотом зовя по имени.

Старик открыл глаза и взгляд его, дикий, наполненный ужасом, остановился на склонившемся над ним Эдвардом. Бушевавший за стенами часовни ураган стих. Не слышно было ни гула, ни завываний ветра, напротив, казалось, вокруг царит непривычное уже для них безмолвие.

Тише, мистер Смит! Я умоляю вас, тише! ‒ Эдвард помог старику сесть и как только понял, что старик окончательно пришел в себя, продолжил. ‒ Что все это значит, мистер Смит? Что происходит? Кто это? Объясните мне или я сойду с ума!

Молодой человек растерянно смотрел на старика, понимая уже, что все то немногое, что он успел узнать от Смита о произошедшем с ним и его дочерью, скорее всего правда.

Я же говорил вам, мистер Эдвард! Это дети дьявола! Я говорил! – старик, расстегивая ворот душащей его рубахи, зашептал горячо и быстро. ‒ Вы думали, я сошел с ума, но нет, это совсем не так. Я и сам думал, что свихнулся, мистер Эдвард, пока не узнал, что на самом деле произошло со мной и Элизой. Но, сейчас не время для беседы, мы должны спрятаться и не попасться на глаза этим дьявольским отродьям, ведь кроме нас никто не сможет спасти мою девочку, помните об этом. Никто кроме нас не сможет ей помочь, поэтому, давайте замолчим и дождемся рассвета. Если нам посчастливится выжить, я расскажу вам все, что знаю.

Эдвард согласно закивал и оба они, стараясь не шуметь, уселись на холодные камни и замерли, вознося про себя молитвы о спасении.

Время в старой часовне тянулось мучительно медленно. Эдвард и Смит не сдвинулись ни на дюйм с тех мест, на которых замерли несколько часов назад. Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, с ужасом вглядываясь и вслушиваясь в темноту. Им казалось, что прошла уже целая вечность, но тьма, окружавшая их, все никак не рассеивалась. Усталость и пережитый ими ужас сделали свое дело и оба они позволили себе закрыть ненадолго глаза, давая им отдохнуть от чрезмерного напряжения. Смертельная усталость навалилась на них и сон, затягивающий и мгновенный, поглотил обоих.

Карр! – Хриплый крик старого ворона выдернул спящих мужчин из сна.

Вскочив на ноги, не понимая, где находятся и что произошло, оба они закричали, озираясь в ужасе и рванули в разные друг от друга стороны.

Онемевшие за ночь тела, не позволили им сделать и пары шагов ‒ мужчины рухнули на каменный пол и застонали, корчась от боли в затекших ногах и руках. Тысячи острых иголок пронзали их изнутри, не давая шанса думать о чем-либо, кроме этих мучительных ощущений.

Они лежали, растирая непослушные конечности, пытаясь разогнать кровь. Пережитые страхи ночи, заглушенные ненадолго болью, возвращались и, вспомнив все же, где они находятся и почему, мужчины замерли каждый на своем месте, дико оглядываясь вокруг и прислушиваясь к раздававшимся за стенами часовни звукам.

Лучи утреннего солнца, проникая сквозь пустые окна, ярко освещали казавшееся ужасным еще несколько часов назад убежище и рассеивали ночные страхи и волнения; веселое щебетание птиц и шелест качаемых теплым ветром листьев успокаивали. Кошмар дьявольской ночи закончился.

Карр! – вновь прокричал кладбищенский сторож, и Смит и Эдвард вздрогнули, выйдя из оцепенения.

Поднявшись с холодного пола, они несколько минут простояли молча, напряженно оглядываясь вокруг и не веря еще в чудесное спасение. Удостоверившись в том, что жизни их ничего уже не угрожает, они радостно посмотрели друг на друга. Да, они были живы!

Облегченно выдохнув, Эдвард запрокинул назад голову и закрыв лицо руками, нервно и болезненно засмеялся. Мистер Смит неподвижно стоял, опустив плечи и по каменному лицу его потекли слезы. Увидев беззвучный плач старика, Эдвард подошел к нему и обнял. Смит затрясся в рыданиях, а юноша, пытаясь его успокоить, гладил старика по седой косматой голове, ласково произнося:

Ну, что вы, что вы, мистер Смит. Все уже позади. Мы живы.

Он вдруг остро почувствовал, как же тяжело пришлось несчастному старику и ему стало невыносимо жалко беднягу. Эдвард вспомнил, как некоторое время назад все вокруг судачили о том, что Смит потерял рассудок, обезумев от горя после исчезновения дочери. Эдвард и сам поверил тогда этим сплетням, но теперь все изменилось. Теперь он безоговорочно верил старику Смиту и готов был поддерживать его и помогать во всем.

Я буду с вами, мистер Смит, можете на меня положиться. – продолжил он, похлопывая его по плечу. – Я буду с вами до самого конца, каким бы он не оказался.