Mary Queen Evil - Margiza

*Индигенат – юридический термин, характеризующий гражданский статус.

Чёрная невеста

Маргиза пробудилась ранним утром до восхода солнца. Она подошла к широкому окну своей комнаты и настежь распахнула его. Прохлада улицы обдала бархатную кожу приятным касанием. Маргиза вдохнула дурманящую свежесть, смешанную в непередаваемую композицию ароматов. Прямо за окном расстилался прекрасный сад, а под подоконником росли пушистые кусты пионов, бутоны которых источали невероятное, сладкое благоухание.

Девочка окинула, еще пока спящую, округу внимательным взглядом. Умиротворенный покой укутывал природу незримым покрывалом таинственности. Зелёные очи Маргизы с восторгом рассматривали великолепие и статность цветущих каштанов, высокие ёлки с раскидистыми битыми ветвями также не были обделены вниманием. Порой на глаза попадались причудливой формы валуны, словно бы в шубку одетые, поросшие мхом. Всё это Маргиза видела уже много лет, но не переставала восхищаться! К сожалению, животных и насекомых теперь не найти в этом райском месте. Они стали постепенно уходить из сада после внезапной трагедии. Эта напасть и по сей день обитает в поместье Кариссима, родном доме Маргизы. На самом деле трагедией все называли смертельную болезнь её матери. Хворь иссушила прекрасную, молодую и некогда жизнерадостную женщину. Пила из неё соки жизни, погружая всю семью в чашу страданий, приближая страшный час смерти для Коломиры.

Ни одно назначенное докторами лечение не помогало. Ни одна провидица, либо знахарка, толком не сумела объяснить немощь, обуревавшую добрую женщину. Маргиза часами сидела у постели матери. Коломира напоминала ей дивную розу, срезанную в саду и опущенную в хрустальную вазу. Цветок, насколько бы он не был прекрасен, в итоге вял и усыхал, а потом рассыпался в прах.

Маргиза Авиль Кариссима Первая – юная прелестница. Самая старшая из детей большой семьи, жившей в поместье имени Кариссима. С изящными, правильными чертами лица, густыми, упругими волосами, цвета разливного шоколада с легким отливом спелого баклажана, которые доставали Маргизе до самых бёдер и вились в пружинистые кудри. Девочка росла вызывающе красивой. Пусть выглядела она младше своих лет, но ей пришлось слишком рано повзрослеть. От тоски и печали она начала много читать. Изученные ею книги вызывали интересные мысли. Постепенно Маргиза разучилась быть чересчур наивной. Она даже перестала молиться. Хотя её вера в чудеса не угасала. Всё чаще девочка ловила себя на мысли, что сходит с ума, потому что она видела…

Впервые Маргиза увидела её на пороге парадных дверей. Женщину в чёрном подвенечном платье. Белоснежное лицо незнакомки было сокрыто под чёрной кружевной вуалью. Она вошла в поместье посреди бела дня. Маргиза тогда была на год младше. Она помнит, как играла с братьями и сестрами в саду.

Потом крик. Все на него сбежались. Вопила служанка, она нашла Коломиру на полу. Бледная та лежала и, казалось, почти не дышала. С тех пор мать Маргизы не покидала постель. Утихли музыка и смех в поместье, больше не было гостей и пышных балов. Дом Кариссима окутал мрак. Стены покрывались тонким слоем плесени, кое-где появились трещины под крышей, а каменные статуи медленно рассыпались. Множество друзей покинуло «печальную» семью. Лишь самые близкие наблюдали за долго тянущейся кончиной несчастной женщины и жалели её.

Скоро остановятся стрелки часов. Коломира умрёт…

Чёрная невеста более не покинула их жилища. Она безмолвно появлялась в коридоре, недолго стояла над кроватью Коломиры и также бесшумно уходила. А порой ложилась рядом с больной и что-то шептала ей на ухо целую ночь, а та билась в горячке. Рвала простыни и наносила себе раны, царапая тонкую, отдающую синевой кожу.

Маргиза осознавала, что уродливую женщину никто, кроме неё не видит.

Поначалу девочка жутко боялась. Но потом постепенно страхи и надуманные ужасы улетучились. Маргиза прогоняла Чёрную невесту. Обливала водой или бросала на неё белоснежный шелковый платок. Та исчезала ненадолго, затем возвращалась. Заходила в комнату Коломиры, даже если там кто-то был. Склонялась над женщиной и целовала в потрескавшиеся от температуры уста. После каждого поцелуя в поместье случалась смерть. Не люди, живность. Все животные в поместье, словно болезнь переходила и на них, постепенно вымерли. Остальные бежали прочь. Улетели бабочки, уползли жуки.

Осторожно забравшись на подоконник, Маргиза вылезла в окно. Босые ноги опустились в прохладную рыхлую землю. Девочка обступила цветы и вышла из клумбы на вымощенную гладкими камнями тропинку. Она хотела услышать пение ночных птиц, но кругом было тихо. Пташки больше не вили гнёзд на ветвях сада Кариссима. От этого делалось печально. Но Маргиза точно знала, что где-то на чердаке, под крышей, живёт молодой филин. Иногда она приходила к нему и оставляла что-то съедобное. Ей нужно было кому-то высказываться, изливать печали и она смело раскрывала душу ночному хищнику. Тот внимательно слушал, но никогда не отвечал и не перебивал. Идеально.

Есть такие места в родной обители, где каждый может чувствовать себя особенно уютно и защищенно. Для Маргизы это углубление в стволе пепельного дуба. Она свободно помещалась там, и это уже стало неким ритуалом, приходить сюда, сидеть до зари. В эти блаженные минуты девочка была мысленно далека от своего горя.

Скоро рассвет, но до первого лучика на небе еще есть немного времени. Маргиза закрывает глаза и, глубоко вдохнув, погружается в подлунную грёз наяву. Живо воображает мир, в котором нет бед и горя. То царство красоты и покоя.

Мне нужно преподать тебе урок

Сафэлус и Вербонур не на шутку сдружились. Говорили они обо всё на свете. Башка рассказывала невероятные истории. Грустные, весёлые, совершенно безумные. Вербонур внимал с неистовым интересом, порою делал выводы. От некоторых сказаний правитель хохотал в голос вместе с новым другом, от других оба придавались легкой грусти.

О себе Чудина практически не рассказывала. Лишь только…

– А живу я в огромном стеклянном ларце, сделанном из пурпурного льда. Висит ларец на драконьих жилах в маленькой темнице, внутри затерянного во мраке холма.

– В одиночестве?

– Полнейшем! – отвечал Сафэлус. – Во тьме и тиши.

– И не тоскливо тебе?

– Я только сплю. Пока меня не закинет в очередное королевство с долгом зовущим.

– Но откуда тогда ты знаешь столько историй, стихов и песен?

– Я обладаю редким даром, – улыбнулся Сафэлус, обнажая желтоватые зубы. – Я путешествую в мире снов. Знаешь, ведь мир этот огромен и прекрасен. Он граничит с земным, реальным миром. Грань эта ослабевает с наступлением ночи…