Mary Queen Evil - Margiza

– Ох, летописцы всё любят искажать, да приукрашивать. Сказочники не лучше! Вот тебе наглядный пример. Вспомни историю о девочке, потерявшей мать, отец которой женился второй раз на вдове с двумя дочерями. Вскоре он умер, а бедняжку сделали прислугой в родном чертоге.

– Эта та, которой крёстная подарила платье и хрустальные туфли?

– Да, именно. Так вот, на самом деле, когда принц, наконец, нашел её, после того, как она сбежала с бала, обронив хрустальную туфельку, девушка не понравилась ему. Одета она была бедно, в потрепанную ветошь, а не как тогда, придя на бал в роскошном наряде. Лицо её было вымазано сажей, волосы спутаны, а на миниатюрных ножках красовались грубые башмаки. Принц посчитал такую замарашку неподходящей парой Его Высочеству! Влюбился он в роскошную красавицу, а нашел неопрятную грязнушку.

– Постой… – Вербонур приложил к губам палец, он задумался. – Но ведь история кончилась свадьбой?

– Да! Это потому что принц не мог отказаться от своего слова. Он обещал, что женится на той, которой туфелька будет впору. Но не всё так просто, ведь постепенно он смог полюбить сиротку.

– Как всё случилось?

– Принц забрал замарашку в свой дворец. Там её умыли и нарядили. Всеми силами юноша старался оттянуть день венчания, но чем дольше наблюдал за простушкой, чем больше говорил с ней, тем сильней его тянуло к девушке. В итоге он еще крепче полюбил свою невесту, даже больше чем ту незнакомую, коей она впервые явилась на пир. Да и она показала не только внешнюю прелесть, но и свои достоинства!

– Такой расклад мне более по душе, – признался король. Порой он увлекался романтическими историями, особенно теми, что заканчивались счастливо.

Сафэлус взглянул на Фиделя с доброй, чистой улыбкой. Казалось, что он является ему братом или даже сыном.

– Знаешь, а ведь я даже в бою ни разу не был. Все те сто дней мы стояли у границ королевства плотным кольцом, пока мой отец договаривался с врагами. Я не знаю, кому возносить хвалу, но враги отступили и более не возвращались. Грешно даже говорить такое: «Я был на войне». Ну, был, а толку? Я ведь её даже не увидел.

– Вербик, послушай, если очень хороший человек, такой как ты, совершит вынужденный грех, он останется в первую очередь просто человеком, ведь у каждого есть свое предназначение. Не хвастай геройством – это не дар, а проклятие. В отдельных случаях – фатально.

Не успел правитель ответить что-то разумное, башка прикрыла веки и задремала.

***

Поутру Сафэлуса не стало. Вербонур искал его везде, где только можно. Появился с рассветом, а растворился в лучах лунной зари!

Опустошение…

Вот что нынче чувствовал правитель. Ему казалось, что из его груди, прямо от сердца, оторвали кусок, и теперь там открытая рана.

Сафэлус исчез так же внезапно, как и появился. Он оставил после себя на белоснежной салфетке кожаный сверток. Вербонур развернул его и обнаружил письмо вкупе с маленьким резным ключиком, тот был украшен декоративным ушком, обделанным драгоценными камнями и изящной резьбой на стержне. Что именно отпирает этот ключ, в письме не было указано. Но зато Сафэлус желал Вербонуру всех благ и искренне надеялся, что правитель прислушается к зову своего сердца. И главное: не станет игнорировать сны. До встречи с башкой правитель никогда не видел снов, даже не помышлял какие они. Этой же ночью ему впервые приснилось мрачное поместье и плачущая над больной женщиной девочка. Он плохо разглядел её личико, но зато отчетливо услышал надрывные, рвущие душу всхлипы.

Хранитель

Воспитанные девочки не покидают постель среди ночи. Воспитанные девочки не лучатся пламенем злобы. Воспитанные девочки…

Маргиза с силой сжимала стойку античного шандала*. Пламя крупной свечи тревожно колыхалось и тихо потрескивало. Глаза девочки с ненавистью смотрели на неё.

Чёрная невеста застыла в конце коридора. Маргиза не испытывала даже капли страха. Ею обуревал только бесчинствующий гнев!

Бесстрашной походкой девочка направилась прямо к уродливой женщине. Приблизилась и дерзновенно взглянула в её жуткое, покрытое глубокими шрамами лицо, прикрытое филигранным гипюром.

– Уходи! – требовательно выговорила Маргиза сквозь стиснутые зубы. – Убирайся отсюда!

Их окутывал полнейший мрак и тишина, только лепесточек огонька развеивал чернь, словно лучик надежды, пробивающийся сквозь хмурое небо печалей. Маргиза в белоснежной ночной сорочке, шелковистые локоны раскиданы по её плечикам. Уродливая женщина перед ней высокая, тощая, подняла фату, обнажая свой пугающий лик. Она ухмыльнулась. Слова девочки, казалось, лишь позабавили её.

Ничего не говорила Черная невеста. Немым призраком смотрела в живые очи юной красавицы. Всё хотела перепугать, заставить плакать от смятения, а лучше от горя и отчаяния!

Не вышло. И более не выйдет!

Маргиза приобрела силу в своей слабости. Она искалечила страх до такой степени, что тот заскулил, как пёс бродячий, и рванул прочь далеко-далеко. На его место пришли уверенность и жгучее желание бороться!

Теперь они с жуткой обручницей на равных.

– Я сама прогоню тебя, – Маргиза нагло улыбнулась, смотря прямо в побелевшие глаза Чёрной невесты. Их словно застила мутная, молочная пелена, не было видно радужки, и Маргиза лишь гадала, какого цвета она могут быть. Девочка сделала к даме еще шаг и теперь ощущала колющий мороз, исходящий от её блеклой кожи. Она приблизила свое лицо и зашептала невесте в самые губы:

– Ты уйдёшь отсюда ни с чем! Мою маму ты не получишь, мерзкая хворь! – девочка довольно поджала губы, задрала носик к верху и приподняла одну бровь.

Впервые в жизни обручница приоткрыла сморщенный рот, чтобы сделать глубокий вдох. Она зашипела словно змея. Всем телом затряслась, серьги из черного мориона в её ушах заколыхались. Злобно оскалила прогнившие клыки, тихо рыкнула на Маргизу.

– Ступай прочь! – уверенно шепнула юная красавица.

Образ невесты стал тускнеть. Она пригнулась, затем медленно скукожилась, как кусок смятого выползка, кинутого в огонь, и с недовольной гримасой на безобразном лице растворилась впотьмах.

***

Переполняемая отчаянием, она шла к винтовой лестнице в пустое крыло поместья. Как же она устала, как вымоталась думами и печалями. Обозлённая и изнывающая от собственной беспомощности, девочка взбежала наверх. Толкнула ногою тяжелую дверь из пепельного дуба и вошла на чердак. Да уж, поведение неблагопристойное, леди такого себе позволить не может. Только какой сейчас смысл в отчеканенном воспитании по томам про этикет, если это не поможет спасти родного человека?

Куда выпустить этот яд в виде лютой злобы?

Её не смутили пыль и распахнутое оконце. Девочка подошла к крайней балке под потолком, там обычно сидел филин, подняла голову, чтобы рассказать ему.