Райан Роуз - Ритуал

Из крупных вещей были уже упомянутые деревянные шкафы в количестве четырех штук, сервант и даже старый диван: его недостатком было лишь то, что он вышел из моды. Когда Саманта об этом узнала, поставила всех на уши и орала, чтобы его немедленно выкинули, но расточительной в семье была только она, поэтому диван переехал на чердак, пока женщины не было дома. Благо потом она не интересовалась его дальнейшей судьбой.

Пытаясь передвинуть очередной шкаф, парень выяснил, что даже пустым он может быть достаточно тяжелым, что нисколько не радовало.

– Бабушка, дедушка, – пыхтит натужно Даниэль, – спасибо вам за дом, но… Хух… Зачем вам была нужна такая тяжелая, неподъемная мебель? Я же сейчас… сдохну… – руками упираясь в стенку шкафа, иногда спиной, а ногами в пол, парень все же справляется с задачей.

Вытирая трудовой пот со лба, Даниэль оценивающе оглядывает проделанную работу.

– Как чувствовал, что будет нелегко, и не задумал сильно далеко перемещать этот дурацкий шкаф.

По сравнению с этим «монстром», как мысленно окрестил его парень, все остальные габаритные предметы были «пушинками», с которыми он легко и быстро справился. Затем настала очередь еще одной проблемной работы – убрать кучу вещей, которая оказалась сваленной в центре комнаты. Говорят, даже в хаосе есть порядок, поэтому тут его просто надо найти. Лучшим вариантом стало деление на группы. И проще всего, как посчитал Даниэль, выбрать книги, что он и стал делать, одновременно распределяя хлам равномерно по всей комнате. Пока искал необходимое, попутно присматривал что-нибудь почитать. А достойного было много, как и необычного.

– Вау, – сдувает пыль с очередного тома, – эта книга, кажется, еще в прошлом веке написана! А эта еще старше! Стоп, что? – проводит рукой по обложке, думая, что грязь мешает прочесть правильно. – «Травоведение»? Да вы шутите? Не думал, что у нас тут столько всего.

Бесполезно было выбирать и составлять стопку отдельно для себя. Этот чердак спокойно мог сойти за маленькую домашнюю библиотеку.

– А на диване можно будет с комфортом устроиться, особенно если принести сюда чашечку горячего чая, плед, кое-где подклеить обои и… Все! Это моя берлога! Ну… еще папина! Да! Будет территория, свободная от одной любительницы приторно-сладких женских журналов. Как хорошо, что она не заходит сюда. Но на всякий случай найду амбарный замок и буду запирать двери, чтобы ноги ее здесь не было. Так, что дальше?

Старинный фарфор занимает положенное место в серванте. Пустые коробки заполняются старыми и убогими на вид банками, сломанными горшками, рваными и просто рассыпающимися в руках тряпками. Выкидывается все, что непригодно для повторного использования.

Среди этого хаоса Даниэль откапывает коробки со своими старыми одежками – не теми, что стали малы пару лет назад, а теми, которые он носил, когда был еще крохой. Понять, что это за вещи, было очень легко, поскольку, во-первых, их внешний вид говорил сам за себя, а во-вторых, каждая коробка была подписана красивым папиным почерком. Нашлись забавные распашонки и ползунки, кофточки, шортики, комбинезончики, а пинетки вообще ввели в транс. Положив их на ладонь, Даниэль поразился, насколько же маленьким и хрупким он был.

Также он находит коробок поменьше, в котором лежат фотоальбомы. Так интересно смотреть на себя маленького. Он раньше не особо интересовался своим детством. Сначала это просто не заботило, потом появились различные проблемы, и все резко завертелось, а вот сейчас… Сейчас он видит свою семью: как они его ждали, как они радовались его появлению, как ухаживали и играли с ним. Но, присмотревшись, замечает, что глаза отца сияют неподдельным счастьем, а вот мать улыбается из вежливости, будто ее заставляют.

– Значит, она такая с самого начала? – в подтверждение своей догадке он находит на каждой фотографии эту вежливую улыбку и холодные глаза. Чужая женщина, мать лишь на бумаге.

Перестав тратить время на ненужные вещи, Даниэль возвращается к уборке, но перед этим вытаскивает из альбома фотографию, где они с отцом только вдвоем: ему здесь пять, и папа катает его на плечах. Оба счастливые и беззаботные – именно это и поймала камера в свой объектив. Пожалуй, эта фотография станет его любимой. Он всегда будет носить ее с собой, ведь она так легко помещается в кармане рубашки.

Коробки с воспоминаниями занимают другой шкаф. Позже Даниэль купит рамки и некоторые фото обязательно поставит в них. В этот же шкаф убираются тряпки, которые позже можно будет пустить на полотенца. Уцелевшие цветочные горшки и вазы отправляются в следующий шкаф.

– Может, как-нибудь мы снова купим цветы.

Нашлись старые журналы, все же раньше Даниэль много чем увлекался, но, посмотрев на мультяшных персонажей, понял, что это ему вряд ли понадобится, поэтому без лишних эмоций отправил их «в топку», как и кучу газет. Помимо этого, было много различного материала, оставшегося после прошлогоднего ремонта: куски обоев, плинтус, даже доски; затерялись банки с краской и клеем, правда, уже испорченными.

Все так или иначе ненужное постепенно перекочевало в бак для мусора за калиткой. Даниэль не считал себя ленивым, но изменил свое мнение, когда, нагруженный до отказа разным хламом, спускался по лестнице, чудом не оступившись и не познакомившись еще ближе с каждой ступенькой и полом в итоге. В такой ситуации мать всплеснула бы руками и повелительным тоном «попросила» не мусорить, а если бы он, не дай бог, испачкал ковер, который она, выбирая в магазине несколько часов, приобрела за баснословные деньги (которые, кстати, заработал папа), то ему можно было бы не возвращаться домой. Отец, в свою очередь, несмотря на усталость, подбежал бы к нему, забирая большую часть груза, и долго отчитывал бы за неосторожность. Сразу видно, кому и что важнее.

Вернувшись на чердак, Даниэль осмотрел дело рук своих и остался доволен.

– Из груды ненужного хлама остался только самый нужный, – Даниэль с любовью посмотрел на книги. – Не волнуйтесь, это я не о вас, – шепнул он. – Так, теперь приступим к гвоздю нашей программы!

Единственным предметом, не получившим пока своего места, был сундучок, который парень нашел в самом дальнем углу, заваленном другим старьем. Даниэль не понимал, что с ним делать: выкинуть на помойку или оставить? Выглядел тот не ахти как, сразу видно, что старье, но в нем могло быть что-то интересное. К тому же он был точь-в-точь как сундук для инвентаря в видеоиграх: деревянный с металлическими вставками и небольшим висячим замком, с виду уже насквозь проржавевшим. Ключи, как и полагается по всем законам жанра, отсутствовали. Даниэль не был обделен геном любопытства, и этот сундучок разжигал в его душе нешуточный интерес, который парень старался сдерживать. Он был уверен, что, если займется им, уборка так и не будет закончена, а этого допускать было нельзя.