Наталия Вико - Зазеркалье. Записки психиатра

– Ой наблюдательная! – протянул Кузя уважительно.

– А глаза вроде как на весы скосила. Кто больше положит. Ей бы еще вместо карающего меча телефонный аппарат правительственной связи рядом пристроить. До полного комплекта и для большей непредвзятости.

Кузя рассмеялся, нежно глядя на спорщицу.

– Вот потому мы, мужчины, вас, женщин, к политике и не подпускаем, что чересчур уж вы эмоциональные, мелочи замечаете и им значение придаете, и еще непрерывно на диетах сидите, – добродушно улыбнулся он.

– Фемида без повязки на глазах, скромные госслужащие на дорогущих иномарках, так же как и название «криминальная милиция», не мелочи, а символы, – возразила Александра. – А символ непосредственно связывает нашу активную жизнь с семантическим миром нашего бессознательного. И уж из коллективного бессознательного такие «мелочи» не просто вытащить. Потому люди так и настроены по отношению к чиновникам. А в политике, кстати, женщины свое слово скоро скажут. Пришло уже наше время власть в руки брать повсеместно! – сурово заявила она.

Кузя напрягся. Превращение из учителя в ученика, к тому же потенциально подчиненного руководителю в юбке, его явно не устраивало, поэтому он сделал вид, что занят тортом.

– Скажи, Кузя, – не унималась Александра, – я слышала от отца, правда, что после смерти Сталина негласная договоренность достигнута была, что высокопоставленных чиновников не убивают и по возможности не сажают, даже когда они с головы до ног в дерьме измазались?

Кузя глотнул чаю и нарочито лениво потянулся.

– Ну, уж ты скажешь, не сажают. Одному нашему за прегрешения в баньке аж семь лет дали…

– Ага, – согласно кивнула Александра. – Семь лет. Условно.

Кузя лучезарно улыбнулся и развел руками, что должно было означать – без комментариев.

– Кстати, – он попытался закончить неприятный разговор – настроение любимой женщины было важнее, – я тебе не рассказывал, как недавно одна фирмешка у службы судебных приставов, которая Министерству юстиции подчиняется, семь миллионов отсудила? Радовались, как дети! Придурки! Считают, что приставы, как унтер-офицерские вдовы, сами с себя взыскивать деньги будут! А судья в исполнительном листе вместо слова «взыскать» – «обязать вернуть» написал. Все по закону. Это значит, Минюст в добровольном порядке должен ошибку своих же судебных приставов признать, расходы в строку бюджета включить и судебное решение исполнить. Мы все обхохотались, когда узнали. Всю оставшуюся жизнь свои деньги получать будут! У них, бедолаг, один только путь – в Гаагу, в международный суд. А там, пока суд да дело, у нас все руководство страны сменится… по возрасту.

Александра печально улыбнулась.

– Задам, вероятно, глупый вопрос: за что боролись? Все эти романтические общественные и правозащитные движения и баррикады у Белого дома в 1991-м? Я, кстати, тоже еду защитникам носила! Так хорошо было! У людей надежда появилась, что жизнь другая приходит. Настоящая…

В глазах Кузи промелькнули давние воспоминания.

– Я тоже в те времена под песню Цоя вдохновлялся, – он вдруг ухватил рукой воображаемый микрофон и пробасил: «Перемен требуют наши сердца… Перемен, мы ждем перемен…»

Александра даже захлопала в ладоши. Таким Кузю она еще не видела.

– Только в то же самое время первые частные банки, фирмы и совместные предприятия туда наличку мешками сдавали, чтобы новую власть поддержать и светлое будущее себе купить. Кстати, – оживился он, – скажу честно, то был единственный момент искреннего единения власти, народа и бизнеса в новейшей истории. Такое теперь ой не скоро повторится. Если вообще когда-нибудь повторится. Да-а, – с усмешкой протянул он. – Все тогда жаждали перемен, а когда они произошли, приняли желаемое за действительное. Ну а когда поняли, что на самом деле случилось, всю крупную собственность в стране через ваучерную приватизацию уже поделили, – он развел руками.

– И назвали первичным накоплением капитала. Прямо как в капиталистических странах, – скептически усмехнулась Александра.

– Ну, есть здесь, конечно, доля лукавства, – согласился Кузя. – Они, «буржуины», там хоть и с нарушением закона и норм морали, но все же сами материальные ценности создавали, а наши, конечно, уже созданные прихватили…

– …при помощи продажных чиновников, которые теперь как сыр в масле катаются, – добавила Александра. – А потом власть отсоединилась сначала от народа, затем от крупного бизнеса, потому что сама стала крупнейшим бизнесменом и создала экономического и политического уродца под названием, – задумалась, подбирая определение, – административный капитализм… с регулируемым чиновниками рынком.

Кузя чуть не ахнул.

– Ты что, милая, в экономический кружок записалась? А что ж про социальную ориентированность тогда ничего не сказала?

– Социальная ориентированность власти теперь все больше выражается в подачках с барского стола кое-где и кое-кому под восторженную телевизионную трескотню. И называется это «поистине царским подарком». Это я наши СМИ цитирую, – пояснила она. – И люди начинает мечтать, как бы до самого верха достучаться и под «царскую» раздачу попасть… в виде квартиры или водопровода, а то еще и газоснабжения. Скажи, я вот слышала, что налоги, прямые и, как их… – она покрутила рукой.

– …косвенные, – подсказал Кузя.

– Да-да, косвенные, в нашей стране чуть ли не девяносто копеек с каждого рубля составляют.

– Ну, это как считать, – уклонился Кузя от ответа.

– А как ни считай, – она махнула рукой. – Свой пример приведу.

Кузя посмотрел на нее с интересом.

– Вот объясни мне, дорогой, почему я должна за дом, построенный моим отцом на честно заработанные деньги, с которых все налоги уплачены, немаленький налог на имущество ежегодно платить? За газ, свет, воду – понимаю. Я их расходую. Хотя ценообразование тоже не понимаю. А дом? А вот если бы в нем осталась жить одна моя мать-пенсионерка и ей нечем было бы платить? Ей что, в шалаш переселяться или в дом престарелых, а дом с участком государству за долги по налогу на имущество отдать? Но это же ее дом! И живет она на своей земле!

– Налоги с населения – главная статья доходов бюджета, – заученно сообщил Кузя.

– Спасибо хоть за воздух не берете, да и то, наверное, потому только, что счетчик потребляемого воздуха никто не придумал. Пока.

– Твоей маме что, деньги нужны? – с озабоченным видом поинтересовался Кузя.

– Да при чем здесь моя мама? – возмутилась Александра. – Не о ней речь, а о людях. В богатейшей стране мира две трети населения нищие или полунищие! Власть же выглядит тем увереннее и самодовольнее, чем выше цены на нефть и газ. Где, по-твоему, сейчас русский народ? Опять в… жопе? – не смогла она подобрать другого слова.