Виктор Венцель - Монохромность

– Оставлю теплое местечко для парня в замечательном костюме, – холодно сказал я, – Сам подбирал цвета, или помогла твоя благоверная?

– Это все Моника, – осклабился грызун, ухватив кружку обеими руками, – У нее врожденное чувство вкуса. Как она говорит: «Красивый вид человека не портит».

– А что Моника говорит про эти исчезновения в Глекнере?

Мой собеседник посмотрел на меня, как на сумасшедшего, после чего пожал плечами.

– Бред это все, – сказал Геррит и скривился, словно мышонок, узревший сыр в мышеловке, – Мы с ней уверены, что вся эта история с пропажей людей не стоит и выеденного яйца. Все это попытки тамошних властей привлечь внимание к давно забытому всеми шахтерскому городку. Ей Богу, Кили. Когда людям хочется славы и денег, они и не на такое пойдут. Как говорит моя жена…

– То есть ты считаешь, что все события, которые происходят в городе – только пустая шумиха? Мне кажется, что ребята из местных церквей, что выходят на митинги и волонтеры совсем другого мнения…

– Не берусь судить, Кили, но что-то мне подсказывает, что все это утка. Вот ты пишешь статью о самых загадочных местах Глекнера, верно? Знаешь, разница между нашими статьями в том, что мэр Хольцер трахал Лиобу Колер в своем загородном доме на самом деле, и засветился на фотоснимке, а все истории о зловещих домах – выдумка от и до. То же самое, можно сказать и про исчезновения. На самом деле, и то, и другое лишь попытка пиара. А наша задача – сделать этот пиар, как можно более эффектным. А даже если и нет, то кому из нас есть дело до того, что происходит на самом деле? Что ты можешь сделать, если даже докопаешься до правды?

– Я бы постарался обезопасить своих близких, по меньшей мере.

– В чем-то ты, конечно, прав, Кили. У тебя свой заказ, а у меня – свой. Каждый из нас делает свою работу. И вообще, выше нос. Хватит забивать себе голову этой ерундой. У тебя усталый вид. Сколько ты уже сидишь в офисе без выходных?

– Три года. Плюс-минус пара недель.

– Тебе нужно отдохнуть. Как говорит моя жена Моника «Без отдыха и конь не скачет», – заявил грызун в костюме, поставив опустевшую кружку на стол, возле мойки, – Поговори с боссом. Отправься в отпуск, хоть на пару недель. Тебе это пойдет на пользу.

Господи, «босс». Только этот тип мог позволить себе выражаться подобным образом. Без советов Геррета и мудрых мыслей его супруги день прошел бы зря. Я пробормотал что-то весьма и весьма уклончивое и снова занялся кофе.

– Не думай о том, что того не заслуживает, Кили, – сказал Геррит, истолковав мое замешательство по-своему, – Держи нос по ветру!

Он наконец-то покинул гостиную и тихо закрыл за собой дверь. Почти без звука. Точь-в-точь, как мышь, унесшая в свою нору кусочек сыра с хозяйского стола. Сигарета медленно догорела. Я затушил ее о край пепельницы, сделал последний глоток кофе. Ненавижу, когда меня называют Кили.

Количество осадков: 10 – 14 мм.

Скорость ветра: 1,6 – 3,3м/с.

Ностофобия – не самый редкий страх, сформированный в человеческом сознании. Ностофобия – это страх и нежелание возвращаться домой. Развитию данной фобии может способствовать уйма факторов, заложенных как в детстве, так и в сознательном возрасте. Нападение в подъезде, ограбление в лифте, насилие и жестокость с которыми человеку довелось столкнуться в собственном убежище являются подходящей плодородной почвой для этого феномена. Пожалуй, с приступами ностофобии сталкивался каждый из нас, но мало у кого это перерастало в настоящий панический страх. Говорят, что в таком случае необходимо показаться специалисту, психиатру, который поможет предотвратить другие повреждения психики, но мне сейчас точно не до визитов по докторам. Как-нибудь потом, в скором времени, но точно не сегодня.

Дверь в свою пустую квартиру я всегда запирал на три оборота, хотя хватило бы и одного – все равно брать внутри нечего. Единственной ценной вещью для грабителя можно считать только ноутбук, но и его я постоянно вожу с собой – когда ты журналист, то никогда не знаешь, где и в каких условиях придется работать. Поэтому наплечная сумка с компьютером очень выручают.

А запирать дверь на три оборота – привычка. А от привычек трудно избавляться.

Почтовый ящик у входа на шестой этаж хранил одно единственное неподписанное письмо, но даже и без обратного адреса и инициалов отправителя, я знал, кто именно оставил его у входа в квартиру под номером шестьсот шесть. Кажется, Клаус опять опоздал с доставкой на несколько дней, но хоть не забыл о том, кто перечислил круглую сумму на его карту.

Я сунул письмо в сумку, вынул звенящие ключи из кармана, неловко зажал перчатки подмышкой и с трудом открыл старый ржавый замок. Кажется, грохот металла мог переполошить всех жильцов дома, будь они чуть более бдительными и чуткими.

Дверь подалась с трудом, тяжело, выплеснув на меня всю липкую темноту, законсервированную внутри пустующей квартиры. Я переступил порог, нырнув в нее с головой, захлопнул дверь за собой и защелкал замком. Ровно три оборота – ни больше, ни меньше, хотя его устройство рассчитано и на четыре поворота ключа.

Слева от входа – одинокий пыльный выключатель с нанесенной на него фосфоресцирующей меткой. Он установлен так, чтобы дотянуться до него со входа, еще не разуваясь. В прихожей теперь горит тусклый желтый свет, льющийся из желтого плафона, где я расшнуровываю обувь и вешаю пальто. Стены покрыты уродливыми обоями с черно-зеленым рисунком – ни дать, ни взять проход в мавзолей или склеп из книг Лавкрафта. Не помню, кто из нас выбирал обои, да и не хочу вспоминать – и без того хватает мыслей.

Следующая комната с дешевой люстрой на потолке – гостиная. Из нее можно попасть на кухню и в туалет, и в кабинет, и в спальню. Кухней и спальней я не пользуюсь. Особенно теперь, когда почти отказался от полноценного сна, а подремать можно и в кресле или на диване, раз не получается уснуть по-человечески.

В гостиной почти пусто, если не считать пары стульев в углах и маленькой тумбочки у видавшей виды софы – рабочее место подающего надежды журналиста газеты «Правда Германии». На стенах все такой же тошнотворный узор, но его прикрывают редкие плакаты, да несколько полок с ненужными безделушками. Немного дальше, почти у окна – крепкий пустой стол, где на крышке красуется одинокий допотопный принтер, оставшийся еще с тех далеких времен, когда я был фотокорреспондентом и увлекался съемкой. Я внимательно слежу за его состоянием, опасаясь, что старая техника начнет сбоить и вот-вот выйдет из строя. Этот принтер мне очень нужен. Наверное, как и ноутбук, если не важнее.

Я не переодеваюсь, устанавливаю компьютер и подключаю его к принтеру. Пройдет несколько минут, прежде чем система будет работать логично и правильно – этого времени как раз хватит, чтобы открыть первую банку пива из холодильника. Я убираю конверт на полку, делаю глоток, стараясь смыть горьковатый привкус таблеток, возвращаюсь к ноутбуку, открываю программу печати. Выбрать картинку для работы – дело не быстрое, и я выбираю кое-что из более позднего, открывая спрятанные папки одну за другой.