Виктор Венцель - Монохромность

Принтер работает гулко и тяжело, выбивая на фотобумаге необходимое для меня изображение, но эти звуки кажутся мне настоящей музыкой. Традиции – тоже своего рода наркотик и привычка. Нельзя отказываться от того, что дарит тебе наслаждение и покой. Заканчивается банка пива и фотография уже успела неплохо просохнуть – в этом проблема старых принтеров: краска наносится слишком толстым слоем, и если быть не достаточно аккуратным можно смазать рисунок.

Я выбрасываю в пакет смятую банку, нахожу в кармане еще один резной ключик, сработанный под старину и не спеша отправляюсь в сторону своего кабинета. Здесь я провожу еще больше времени, чем за компьютером – это моя маленькая церковь. Храм. Святилище, куда не положено ступать никому, кроме меня самого. А ещё, это единственная причина, по которой я не хочу встречаться со Штефени в своей квартире. Я называю это место хранилищем памяти, но, наверное, стоит придумать что-то более пафосное и подобающее. Как-нибудь займусь этим, если не забуду. По пути я останавливаюсь у подоконника и с него моток скотча и канцелярский нож – необходимые каждому в наше время инструменты.

Кабинет – небольшая, абсолютно пустая комната, величиной в восемнадцать квадратных метров. Здесь нет полок и шкафов, нет кресел и стульев, только с высокого потолка свисают две мощные светодиодные лампы, чтобы максимально вытеснить отсюда темноту. На стенах кабинета висят фотографии, прилепленные на скотч так плотно друг к другу, как фишки в коробке. Некоторые приклеены не ровно, иногда залазят друг на друга, иногда перекрывают углы, но это не играет роли. Изображений так много, что я иногда путаюсь в них – особенно после того, как я начал выкладывать ими, словно мозаикой, пол и потолок, до которого едва мог дотянуться с помощью кресла. Тысяча двести одиннадцать фотографий взирают на меня со всех сторон, словно непобедимая армия, приветствующая своего повелителя. Тысяча двести одиннадцать лиц одной и той же девушки смотрят на меня с улыбкой и страстью, радостью и печалью, смехом и желанием. Каждый день – одно изображение. Три года и сто шестнадцать дней. Тысяча двести одиннадцать. Именно столько дней назад умерла моя возлюбленная Эмма Анзель.

Количество осадков: 12 – 14 мм.

Скорость ветра: 1,6 – 3,3 м/с.

Утро пришло слишком рано. Оно было укрыто снегом, овеяно холодом и пахло вчерашним лунным светом. Первый блеклый луч простуженного солнца, выглянул из-за тонких штор, пробрался в комнату, привычно скользнул по стенам и затек в углы, играя тусклыми оттенками индиго и ультрамарина. Чаще всего я встречаю рассвет без сна – пытаюсь читать в интернете, или работая над текстом для статьи, но на этот раз меня разбудил настырный телефонный звонок. Сон – непозволительная роскошь для людей нашего мира. Время нужно использовать с максимальной пользой, если не хочешь, чтобы оно начало использовать тебя. А еще, это прекрасная возможность не видеть сны, которые обязательно напомнят тебе о твоей далекой прошлой жизни, которую ты так старательно избегаешь и пытаешься забыть.

И все же, меня разбудил телефонный звонок. Видимо, иногда природная усталость куда сильнее всяких стимуляторов.

Звонили на домашний телефон. Удивительная консервативность некоторых людей иногда просто сводила с ума. Уже не первый год существуют мобильные телефоны, и пора бы уже привыкнуть к их повседневности. Телефоны стационарные, домашние, бездумно выставленные на полки или неказисто привинченные к стенам – всего лишь реликт и атавизм. Вы замечали, как глупо и тревожно слышать звонок в тихой квартире? Даже в такой пустынной и забытой, как моя. Хотя, справедливости ради стоит сказать, что в этой двухкомнатной гробнице на Грем двадцать восемь тревожно и зловещее раздаётся каждый звук. А может быть, это только кажется.

Я постарался не обращать на это внимания. Вы задумывались над тем, как часто вам звонят, чтобы донести важную радостную новость? А как часто набирают номер, чтобы донести что-то информативное? Совсем редко, не так ли?

Зато есть другие типы звонков, которые так хорошо известны во взрослом мире. Завалы на работе, кто-то умер, кто-то слег в больницу, где-то случилась авария, кому-то срочно нужно занять денег, а кое-кому необходимо вылить на тебя ушаты собственных проблем. Телефонная связь – чума нашего времени. Она так прочно въелась в повседневную жизнь, что бежать от нее решительно некуда. Ненавижу, когда мне звонят. Тем более, ночью.

Около полугода назад я писал статью о фобиях. Увлекательное чтиво. Когда я работал над ней, я открыл для себя много нового и познавательного. Вы знакомы с филофобией? Это боязнь влюбляться, а так же параноидальный страх потери близкого человека. Часто наблюдается у религиозных деятелей. Причиной является, скорее всего, пережитая потеря любимого человека по разным причинам, чаще из-за разлуки. Развивается этот страх из-за опасений повторения, особенно когда это часто приводило к потере самооценки, ухудшению общего состояния здоровья человека, потери цели жизни. К чему я веду, спросите вы? И как это соотносится с ночным звонком? Все очень просто.

Этот звонок, наверное, последнее, что я смог запомнить и осознать на следующий день, когда мрачный и неразговорчивый детектив, развалившись в кресле, заполнял один за другим безликие желтые документы. Кажется, после звонка я уже не спал. Наверное, поехал в офис редакции не выпуская из рук мобильного телефона и слушая одну за другой дробь протяжных гудков. Потом был разговор с коллегами – некоторых, как и меня, обзвонили ранним утром, другие узнали об этом уже на месте. Вроде бы я разговаривал с Деннисом – удивительно трезвым на этот раз. А что было потом становится похожим на разбитую в осколки мозаику – не собрать, не склеить. В полицейский участок я прибыл около полудня, а покинул его только ближе к вечеру. В Глекнере сейчас полно работы для комиссара, и исчезновение Штефани – только еще один лист бумаги на доске объявлений, озаглавленный сухо и безразлично: «Пропала без вести».

Штефани не стало еще прошлым вечером. Она пропала тихо и незаметно, внезапно и бесследно, как капля дождя в море. Комиссар полиции утверждает, что она заходила домой – дверь в квартиру была распахнута настежь, на столе стоял ужин, лежал мобильный телефон, ключи от входа висели на крючке в прихожей. Включенный ноутбук с не завершенной статьей терпеливо дожидался свою хозяйку. Вода в электрочайнике не успела остыть, когда в квартиру вошла полиция. Все было точно так, как раньше. Нет ни следов борьбы, ни малейших улик и зацепок – казалось Штефани просто вышла из комнаты на несколько минут и вот-вот вернется.