Наталия Древес - Книга десяти заповедей

Он улыбнулся – туда попасть проще всего: там живёт сестра матери

– Другие подвески буду дарить по праздникам. Следующей будет Эйфелева башня. Ясмин всегда хотела Париж посмотреть, – сердце его теплело от таких мечтаний.

Картина зарябила и её место заняла другая. Белое нещадное солнце заливало ярким светом базарную площадь. Карим стоит за прилавком. Перед ним – толстый мужчина спрашивает о портмоне:

– Сам виноват, раззява! Где оставил? И не помню! Меня отвлекли. Я ведь у вас курагу покупал. Не у вас оставил?

– Нет, не видел! Сожалею, – врёт Карим, качая головой и разводя руками.

Когда мужчина ушёл, Карим достал портмоне из своей сумки, вынул бумажные купюры, вытряхнул мелочь… Затем отошёл, чтобы выбросить бумажник в урну для мусора.

Карим подозвал своего братишку, дал тому бумажный доллар и попросил подсказать господину, где находится портмоне. Азиз сел на камни, прислонившись к стене и вытянув длинные ноги в проход, по которому сновали люди, сделал вид, что играет в своем смартфоне. Брань торговцев и покупателей привлекла внимание и иностранца. Когда глаза их встретились, Азиз закричал:

– Господин хороший, хотите я вам покажу, где самые лучшие сувениры этого базара? Сам ни доллара не возьму. А качество и цена приятно удивят вас!

– Да, у меня денег нет! Я портмоне потерял, – отвечал толстяк, хмуря брови от постоянного, надоедливого зазывания продавцов.

– Эва, портмоне! Кому нужен ваш портмоне? Умный воришка деньги возьмет, а бумажник в мусорку выкинет. Вон там урна, видите? – пацан махнул рукой в сторону синей металлической ёмкости. – Там посмотрите!

Мужчина действительно обнаружил свой кошелек в урне и снова нахмурился, подозревая пацана в воровстве. Но раскрыв портмоне и увидев в нём свой паспорт и карточки, облегченно вздохнул, что хорошо отделался, обернулся к мальчишке поблагодарил:

– Спасибо, друг! Хорошо, что документы на месте. А деньги пропали – ерунда! Не так уж и много было! Извини, что отблагодарить тебя не получится. Денег-то нет, – он развёл руками, почесывая лысую голову, – неудобно даже!

– А вы, – улыбался во весь белозубый рот пацан, – как домой соберетесь, еще раз к нам на базар загляните. Наши сухофрукты купите, тем и отблагодарите. У моего отца самые вкусные финики на всем базаре! Вон там наше место. – Азиз махнул рукой в сторону своего прилавка.

– Обязательно! Мне ведь дочке сувениры купить надо, – кивнул головой турист.

– Сувениры? Так это к моему дяде. Они там самые лучшие! Пойдёмте! Я вам покажу, где, – Азиз проворно вскочил и услужливо проводил иностранца, который втайне был рад, что в портмоне не осталось ни одной монеты.

Карим открыл бесцветные глаза. Они слезились. Он поморгал. Глядя на корзинку, наполовину заполненную различными вещичками, его посетила последняя разумная мысль:

– Все эти вещи я украл! Портмоне и золотой браслет присвоил. Тоже воровство! Мог ведь отдать, но не отдал. Значит, я вор?!

В голове появился туман. Думать стало тяжело. Старик потряс головой, пытаясь сбросить пелену. Новая мысль рождалась в липком тумане, похожем на мёд, она становилась вязкой и её затягивало в трясину. Старик прошамкал губами и прошепелявил:

– Но что такое воровство? Я и не знаю. Во-овтсво! Во-ство, – язык стал спотыкаться, слово не хотел произносить правильно. Слово, упав в мед, копошилось, а каждый звук, словно проваливался в густую вязкость. Вот уже «р» утопла. Он понял, что забыл, как произносится всё слово. Попытался снова:

– Во-ство. Во-во-ство. Да! Во-ов-ство! Но что это означает?

Глава третья. Беэр-Шева

Владимир Царёв, прибыв в город Беэр-Шева, остановился в гостинице на неделю. У Лизы возникло ощущение, что он не знает, куда идти дальше. Словно магическая связь с Господом прервалась. Владимир перестал есть, все время проводил в молитвах. Если выходил из своей комнаты, то был раздражительным и ни с кем не разговаривал. Однажды вечером, стоя у окна, русский неожиданно впал в ступор. Он стал раскачиваться из стороны в сторону. Лиза отвернулась – такие превращения Владимира в маятник вызывали у неё тошноту. Спустя продолжительное время он весело сказал:

– Друзья мои! Наш путь лежит к морю через пустыню. Искупаться, правда, не получится. Дела, дорогие мои, превыше всего! Теперь спать! Завтра снова в путь!

Но на завтра он велел своим спутникам оставаться в гостинице, а сам исчез на целый день. Появился поздно вечером и пригласил Лизу и Карима в ресторан. Там он стал заказывать такое огромное количество еды, что официант вежливо поинтересовался:

– Господин Царёв ожидает гостей? Сколько приборов принести?

– Не беспокойтесь, милый друг! Это всё для меня.

Для еды не хватило места на столе, поэтому прикатили ещё и небольшой столик на колёсиках. Русский набросился на еду, он жадно запихивал себе в рот большие куски и запивал их колой. Лицо испачкалось жирным соусом, но Владимир не замечал этого и попросил официанта принести клубничное мороженое со взбитыми сливками.

Лиза и Карим переглядывались. Они без аппетита ковырялись в своих тарелках. Девушка с трудом проглотила маленький кусок форели, а молодой человек, флегматично разрезав телятину на тонкие полоски, отодвинул от себя столовый прибор и, не мигая, уставился в окно.

На утро следующего дня они покинули гостиницу. На немноголюдной дороге, ведущей к шоссе 406, путь им преградили два автомобиля и большая группа мужчин. Это были арабы из соседних мусульманских поселений. Они в течение недели ожидали его, собираясь здесь, на южном выходе из города. Ведь Владимир Царёв всё время держал свой путь на юг.

Подойдя ближе, Владимир остановился. Из группы враждебно настроенных молодых людей вперёд вышел красивый голубоглазый палестинец.

– Ты оскорбляешь Аллаха и пророка его, Мухаммеда! Смерть тебе! – выкрикнул он, вытянув в сторону руку.

Владимир сделал вид, что изумился:

– Как я могу оскорблять Бога, говоря от его имени? А про пророка Мухаммеда я вообще ничего не говорил!

– Ты сомневаешься в нашей великой и священной книге!

– А-а-а… – издевательски протянул русский, – ты обиделся, потому что я сказал, что Скрижали Завета выше ваших священных писаний? А я и сейчас повторю, глядя тебе в глаза. Десять заповедей – это самое главное руководство для жизни на Земле. И знаешь почему? Потому как рукой Господа начерчены! К твоему сведению, Всевышний еще раз… в очередной раз… по-новой… для особо непонятливых… для сомневающихся… выпустил приказ, состоящий из двух пунктов.

Пункт первый: закон всегда прав.

Пункт второй: если закон не прав, смотри пункт первый.

– Шутить именем Господа?! – ужаснулся палестинец, его передернуло от гнева. Он побагровел и выкрикнул. – Смерть тебе! – и первым бросил камень в русского. За ним камни стали бросать и остальные.