Ли Лонли - Научи меня любить

– Я Аня, ваш стилист на сегодня. Буду помогать вам с одеждой, причёсками и макияжем, – белая чашка как раз наполнилась кофе, и девушка подала её Алисе. – Мне очень приятно работать с вами – я прочла все ваши книги!

– Благодарю, – Алиса взяла чашку и вдохнула бодрящий аромат. – Прекрасный кофе.

– Нас предупредили, что вы в этом разбираетесь, – улыбнулась Аня. – Присядьте пока на стул и пейте, а я в это время сделаю вам причёску.

Алиса оглянулась – Кристина, невероятно деловая в своём новом костюме с обтягивающей юбкой чуть выше колен, давала какие-то указания Нику, а он, каждый раз, глядя ей в глаза, краснел до самой макушки.

Писательница села на высокий крутящийся стул перед зеркалом и отпила кофе. Надо просто расслабиться, сказала она себе. Это нужно для продвижения моих книг. Эти люди знают, что делают. Кристина рядом, она во всём разбирается и за всем проследит. Пусть делают причёску какую угодно. На один день можно забыть о том, как она выглядит – да и разве не она всегда говорила, что ей это всё равно?

Через пятнадцать минут, когда кофе был выпит, блондинка уже управилась и с причёской, и с макияжем, и даже с украшениями, и попросила Алису надеть нежное белое платье с бледными розовыми и сиреневыми цветами, с открытыми плечами и спадающее волнами куда-то совсем в пол. Аня проследила за взглядом писательницы:

– Если хотите, можете остаться в своих кроссовках – платье длинное, никто не заметит, в какой вы обуви.

– О, спасибо, – Алиса почувствовала большое облегчение: в таких шпильках, как у Кристины, она не смогла бы даже сидеть. – С меня хватит и платья.

– Не нравится?

– Не то чтобы… просто я не ношу такие. – Алиса посмотрела на себя в зеркало. Её рыжие волосы были аккуратно подобраны наверх, в ушах и на шее красовались маленькие жемчужины – такие же, как на правом запястье, – а макияж, хоть и был совсем лёгким, делал её лицо незнакомым.

– Ух ты! – не сдержалась Кристина, наблюдавшая за чудесным перевоплощением. – Почему ты не можешь быть такой каждый день?

Алиса повела плечами:

– Догадайся! …Потому что это не я, Кристи. Это просто не я.

– Да ладно тебе! Хорошо же получилось, – кивнула Кристина взволнованной Ане. – Всё хорошо. И можно даже остаться в кроссовках.

– И на том спасибо.

– Съёмки через десять минут. На, держи, – Кристина протянула писательнице стакан с яркой оранжевой жидкостью.

– Это что? – поморщилась Алиса.

– Витаминка растворимая, – резко сказала Кристина. – Ты можешь уже расслабиться и просто довериться мне хоть на один день? Я долго к этому готовилась, я всё предусмотрела. Просто делай, что я говорю. И на площадке будь собой. Отвечай на вопросы, как тебе кажется правильным.

– Этого можно было не говорить.

– Знаю, – смягчилась Кристина. – И не переживай сильно: если вдруг ляпнешь что-то не то, мы всё переснимем. За наши, правда, деньги – но мы можем себе это позволить. Без нашего одобрения никто ничего в эфир не пустит и в журнале не опубликует. А платье – ну платье. Терпи, чё. Считай, что ты актриса – они просто надевают молча, что дают. Да и мало ли – вдруг тебе всё-таки понравится.

– Ну хорошо, хорошо.

– И вот ещё. Извини, но первое интервью ты даёшь паре студентов журфака для подростковой передачи. Это их курсовая работа. Возможно, они будут волноваться. И сильно лажать.

– Вряд ли сильней, чем я, – Алиса с сомнением смотрела на себя в зеркало, пытаясь привыкнуть к тому, как она сейчас выглядит.

Десять минут спустя писательница сидела в свете софитов перед парой молоденьких ведущих – оба в джинсах и майках с логотипом какого-то телеканала, – и мысленно меняла своё романтическое платье, ниспадающее волнами до самого пола, на такие же джинсы. Она искренне не понимала, почему стилисты так сильно желали противопоставить её внешний вид тому, как выглядели журналисты.

Между девушкой и ведущими на стеклянном столике располагались глянцевые журналы, стаканы с водой, блокноты и ручки. Невысокое кресло оказалось неожиданно удобным, и писательница, оказавшись в нём, тут же расслабилась.

– Алиса, ваша писательская карьера началась со стихов, – прокашлявшись, начал молодой человек. Писательница мысленно поблагодарила его за то, что говорил он нормальным человеческим голосом и вёл себя, хоть и раскованно, но без нелепых ужимок, которых она опасалась. Похоже, Алиса ошибалась относительно современных подростковых телепрограмм – и сейчас была этому рада. – Вас неоднократно номинировали на премию «Поэт года» – и несколько других престижных литературных премий. И не только в России.

– Да, это так.

– Скажите: почему вы не позиционируете себя как поэта, ведь в этом качестве вы гораздо больше известны публике?

Хороший вопрос. Применительно к себе он Алисе совершенно не нравился – но, будь она на месте журналиста, сама начала бы именно с него.

– Я писала и пишу стихи, это так. Фактически с самого детства. Но для меня это не что-то серьёзное. Не дело всей моей жизни – понимаете? Может быть, как раз потому, что это с детства. Я живу стихами… дышу ими, если хотите. Думаю стихами. Но проза для меня важнее.

– Почему? О чём ваша проза?

– Так вы не читали? – улыбнулась Алиса.

– Не успел, – выкрутился парень. – Кроме того, всегда интересно, как сам писатель считает, о чём он пишет. Так о чём пишет Алиса Новак?

– Много о чём. О жизни. О любви. О предательстве. О дружбе. О магии. О поведении человека в критических ситуациях. О психологических играх разума.

– О магии? – фыркнул ведущий. – Вы серьёзно? Я думал, вы пишете детективы. Даже собирался прочесть одну из ваших книг. А вы, оказывается, эти ваши женские романы пишете?

– А что вы читали из женских романов, чтобы так пренебрежительно о них отзываться?

– Разве их вообще стоит читать? Их же для скучающих домохозяек пишут, разве нет?

– У вас очень чувственные стихи, – в разговор включилась девушка. Её голос слегка звенел от волнения. – Они такие… очень эмоциональные, очень живые… пронзительные, что ли – вот, наверно, правильное слово. И вы говорите, что дышите ими. Значит ли это, что ваши стихи автобиографичны – я имею в виду в большей степени, чем проза?

– Не знаю, нет. Не совсем. То есть да, я согласна, что они более эмоциональны, чем проза – и это неизбежно, ведь они пишутся сразу, в моменте, на одном дыхании, пока не ушло настроение, но… – Затянувшееся объяснение было уже больше похоже на оправдание, и Алиса сдалась: – Хорошо, давайте будем считать, что так.

– А вы могли бы перестать писать стихи? – с любопытством спросил парень.

Писательница помедлила с ответом – этот вопрос она и сама задавала себе не раз. Наконец она кивнула:

– Я могла бы перестать их записывать.