Дубравка Руда - Чертова Дюжина. Книга Первая

И тут же Станислава замолчала. Чуть не проговорилась, не хотела она вслух говорить, пусть та, кто никого и ничего не боиться ему сама скажет. А ей, негоже, на врага в семье указывать, а тем более самого близкого и родного человека.

Станислава перекрестилась и поправила лампадку в «красном куту».

– Олеи подлить надо, скажу Миколе. – Как бы сама с собой, заговорила знахарка.

– После работы говорите? – переспросил Петр.

– Да, после работы, если выйдешь, в акурат к нужному времени и прийдешь. Спит она днем, сила ее могучая к вечеру просыпается, а ночью особенно велика. Сделаешь, все правильно, то поможет она и будет Вам с Аленкой житие и … глядишь, детишек здоровеньких еще понаделаете. – И знахарка мило улыбнулась, так по – матерински тепло, как никогда не улыбалась ему родная мать Алевтина.

– Понял. – Сказал Петр. – Да вот только, что ж ценного ей отнести? Даже не знаю?

– Посмотри безделушку, какую нибудь, золотую. Только чтоб твоя или Аленкина была, у чужих или в долг не бери. – Серьезным тоном приказала Станислава.

Петр поблагодарил Станиславу за совет и помощь и отправился на работу.

Весь день он думал о том, где ж ему что-то ценное взять, чтоб в уплату ведьме отнести? Материны прикрасы золотые, брать нельзя, а у Аленки, только колечко обручальное да сережки. Правда, в галантерее, был у них маленький ювелирный отдел, там, кстати, мать Маруси, жена Головы и работала, золото продавала. Да вот, недавно, уехала она отдыхать в Крым, и теперь ее сама Маруся подменяла.

Присмотрел он как-то цепочку тоненькую и хотел для Аленки купить, а как та родит, подарить ей за ребеночка. Да вот не случилось, но деньги он копил, откладывал.

– Так может деньгами? – Думал Петр. – Та нееее, Станислава бы сказала, да и куда женщине пожилой живущей почти в лесу те деньги? А золото тогда куда?

Петр возил Голову, Потапа Евгениевича, а сам все на часы поглядывал и думал, как ему успеть деньги забрать из дому, да так, чтоб мать с причитаниями да криками не насела, да потом в галантерею успеть. А тут как назло, день суетный выдался, начальсву прямо скажем, везде поспеть нужно было, во все места и разом, а особенно к любовнице Клаве, местной первой красавице и самогонщице по совместительству.

– Потап Евгеньевич! Разрешите с просьбой обратится? – Осторожно, но в тоже время твердо и уверенно сказал Петр.

– Что Петя? Не стесняйся. – Буркнул Голова.

– А позвольте мне седня машину взять? Дела семейные, надобно по лекарства съездить для жены. – Соврал Петр, но не мог же он про ведьму начальнику рассказывать.

– Та чеж не можно, можно, возьми. – Отмахнулся Голова.

Потапу Евгениевичу, было в тот день не до вопросов, уже вторую ночь он проводил у Клавы, а жену отправил по путевке в Ялтинский санаторий отдыхать и здоровье поправлять, так что ехать кудато вечером или ночью, он явно не собирался, а поэтому, легко согласился дать машину Петру.

Освободился Петр только к семи часам вечера. Раньше не мог. Галантерея уже была закрыта. Но ехать было нужно в любом случае.

– А что если Я свое и Аленкино колечко обручальное отдам? – Подумал Петр и повернул в сторону дома знахарки.

У ворот его встретил друг Микола. В руках у него был цветастый узелок.

– Ты в хату не заходи, Петь, там мать занята, возиться и меня вытурила, сказала тут ждать. У Аленки опять припадок случился.

– Как?

– Ты не волнуйся, все хорошо будет, мать ее отчитает и все успокоиться, а тебе ехать надо. – Сказал Микола и протянул узелок Петру. – На вот возьми, мать велела тебе отдать, чтоб ты отдал тому, кому надо, это Аленкина сорочка. И … дите… остатки… ну такое там.

Петр взял в руки узелок, а Микола порывшись по карманам, достал что-то блестящее и протянул Петру.

– И это тоже возьми.

С руки друга, свисала тоненькая золотая цепочка. Та самая цепочка, которую Петр, хотел для Аленки купить.

– Это ж?

– Ты бери – бери.

– Я ж… этож 120 рублей?

– Потом отдашь.

Петр взял цепочку и думал, что это чудо какое-то. Подумать только та самая тоненькая цепочка, тоненькая как Аленкина шея. Не думал и не знал, Петр о том, что эту цепочку, купил Микола для Аленки, чтоб подарить ей, лично, после того как та родит, да еще и в крестные, проситься хотел. Мечтал хоть так быть поближе к любимой.

Петр крепко обнял друга.

– Давай уже, спеши! Да осторожно и не забывай, что там тебе моя мать говорила?

Петр засунул цепочку в карман брюк.

Село то, недалеко было. Петр как раз успел ко времени, когда коров гнали по дворам. Вот у пастуха он и решил спросить, где живет эта самая Евдокия Мохрина.

Пастух оказался немым, лишь показал рукой кудато вправо и промычал чего-то. Но указал путь все же верно, впереди показался лесной массив.

– Почти рядом. Еще немного. – Говорил себе Петр и не ошибся. Между веток деревьев, мелькал тусклый свет от окошек. Да только подъехать к той хатке, было сложно. Странность заключалась в том, что чем ближе хотел Петр машину подогнать, тем дальше от хаты оттдалялся. Тогда решил оставить машину и пойти пешком. Вроде как рядом, метров триста каких-то, а может и больше, или меньше.

Закрыл машину на ключ и пошел, напрямую.

– Ну, вот и … избушка. – И только подумал парень, как над его головой, громко хлопая крыльями, пролетела какая – то крупная птица. Едва не задела.

Из окошек избы, струился желтый свет.

Перед ступеньками, Петр остановился, проверил на месте ли цепочка. Полез в карман. Ага, все на месте, узелок в руках.

– Принесло притарахтело, не сидеть чертям без дела. – Неожиданно услышал он низкий женский голос за своей спиной.

От неожиданности Петр вздрогнул, но обернуться не решался.

– Ну и правильно. Стой как столб. – Снова сказал тот же голос.

– Яяяя… – Неуверенно начал Петр.

– Знаю, все знаю, зачем пожаловал ко мне. – Сказал голос, а по спине парня, холодок прошел.

– Не от хорошей доли, ко мне приходят, от безысходности. Страдания и горе, ко мне людей приводят. Вот и тебя, привели. – Сказал женский голос.

Петру стало страшновато, не успел он что-то подумать и сказать, как перед ним уже стояла женская фигура.

У Петра случилось что-то с глазами, он не мог рассмотреть и понять, толи это старая бабушка, толи это девица – молодица, а может и статная женщина, лет средних. Перед глазами поплыло. Замелькали мошки, затанцевали тени.

– Боишься? Тоже верно, правильно, что боишься, значит, уважать будешь, а глупости в голове твоей места не будет. Пошли в хату. – Женщина повернулась и пошла вперед, Петр, осторожно вступая, последовал за ней.

– Ну и коса! – Безмолвно произнес парень.

И вправду, коса Евдокии была странная. Длиной почти до пят, туго заплетена, но в тоже время растрепана, а сами пряди волос, разных цветов, черные, рыжые, седые. Разве такое бывает? Петр протер рукой глаза, посмотрел еще раз на косу, все также. А может это от света тусклого или усталости так ему показалось, померещилось?