Василий Попов - Мой цифровой гений. Дьявол

Она бесцеремонно вытолкала Василия из класса.

– Не поверите! Дети несказанно рады. – Она стискивала зубы, играя желваками на своих покрытых веснушками щеках и щелкая пальцем правой руки, цепко глядя Василию в глаза. – Ожили, в них столько энергии, гиперреактивность… И опять же родители довольны – не надо стирать одежду и отмывать тело и лица детей от красок…

Это говорит художница с высшим образованием… Еще недавно умиленно заявлявшая о спокойствии умиротворенности детей, занимающихся художественным творчеством. О ее отдыхе на проводимых с ними занятиях.

Василий посчитал продолжение разговора бесполезным, как и посещение остальных творческих кружков. Достаточно было только звонков – из трубки телефона «лился» все тот же расписанный в ярких красках «неописуемый восторг».

Вечерело. Дом Любови находился ближе, чем его собственный. Такси и общественный транспорт он отверг сразу. Там бы не хватило воздуха. Его легкие, словно намокшая пачка газет, с трудом раскрывались слипшимися страницами для поглощения кислорода.

Он шел от скамейки к скамейке старым дедом в свои тридцать с хвостиком, присаживаясь, едва не умирая. Отдохнув, следуя дальше. Не обращая внимания на прохожих, восторженных весною и ее красками цветения, счастья и теплых чувств.

Любовь открыла с заплаканным лицом, врата домашнего тепла перед пришедшим раскрывая. Ее страдания он прикинул на себя, словно единственный был в мире, по кому страдать возможно.

– Ты что-то долго… – Хозяйка вытерла мокрую щеку рукой, всем видом давая понять – вопросы бесполезны.

– Издалека… – Василий, входя, ойкнув, подвернул ногу на пороге.

– Откуда Волга?..

– Не река. – Он встал на пороге ванной. – Да и не такси. Послушай… мне не до лирики сейчас.

– Да я тоже не с вечера встреч забытых временем поэтов. – Любовь погладила его нежно по спине. – Чистое все там же…

– Твой фен?

– Ого! – в ее голосе внезапно раздался игривый задор. – Я на ролевые игры и не рассчитывала даже…

Василий резко обернулся к ней. Встреча взглядов. Понимание.

– …Прости, он справа в угловом шкафу. – Она закрыла за Василием дверь. – Я приготовлю ужин и вино открою…

Он долго сушил тело феном. Подставляясь потоку теплого воздуха. Закрыв глаза, представляя себе южный ветер морского пляжа.

Он вряд ли мог подумать когда-либо, что возненавидит воду. Мальчишкой не покидавший моря, рек и озер, открывая сезон ранней весной и закрывая поздней осенью, согреваясь после плавания возле костра. А купание в Крещение?..

Теперь обе стихии были для него ненавистны. В огне он сгорал. От воды, намокая, тяжелел и не мог полноценно функционировать.

«Спасибо тебе, Грюмо!» – Василий улыбнулся собственному отражению в зеркале.

Любовь поработала над собой и ужином. Потягивал приятно саксофон в составе симфонического оркестра. Вино потягивал Василий, глядя на благоухающие лавандой свечи.

– Выглядишь, конечно… – он, насколько мог, вложил интонацию восхищения в недосказанный комплимент.

– Ты тоже гораздо лучше, свежей по крайней мере… – Она поправила выбившуюся прядь темно-огненных волос. – Почти семейный вечер – ужин, вино, опять же свечи…

– Да уж… – согласился Василий, – как в романтическом кино.

– Тебя что-то гложет… – Любовь отставила в сторону полупустой бокал. – Есть что рассказать?

– Я не нашел его! – Василий отвернулся к появившейся в окне розовой луне. – Хотя он был где-то рядом, я чувствовал его присутствие, как раньше, такое не забудешь… – Он повернулся к Любови, оторвав взгляд от наполовину спрятавшейся в темном ночном облаке луны. – Пока я там в ночи плутал в поисках ответов, он побывал уже везде, смещая меня с позиций, мнимо прочных, надо отдать ему должное: он гениально прост в своих атаках, хотя что-то есть в них новое, похожее на расчёт… Ты в порядке?

Любовь, слушая его, заламывала руки, словно человек, пытающийся сказать что-то важное, и судя по выражению лица, это было далеко не признание в любви.

– Он был здесь! – Любовь «выстрелила» ему это в лицо и даже чуть слюной при этом, закрыла рот ладонью.

– Кто?! Грюмо?! – Кровь от лица Василия отошла, как влага от водостойкой бумаги.

– Сосед… – Она задышала в порыве тяжело. – Он приходил, я не открыла, одна и без мужчины в поздний час…

– При чем тут… твой сосед? – Василий наморщил удивленно лоб, ставя на стол пустой бокал. – Я о том, кто мою жизнь в му́ку, в пепел сожжения превратил…

– Прости, прости за этот бред. Но… – Она словно боролась внутренне с желанием донести что-то очень необходимое ему, какую-то информацию, – он приходил сюда ко мне целенаправленно…

– Да кто?! – Василий, видимо, «вскипел», побледнел и, задыхаясь, покраснел. – Сосед?

Она замотала головой в ответ. Василий встал, она смотрела преданно в глаза снизу вверх, кусая губы.

– Да… – и откинулась на спинку кресла разочарованно, но вздохнув при этом облегченно.

Василий отошел к балкону. Задышал свободно. Улыбнулся.

– Может, не надо было так «светить» здесь грудью обнаженной, и он бы не пришел сюда… – Резкий удар ладонью о поверхность стола остановил его.

– …Прости! – Василий повернулся к ней. – Я к тебе тут со своим… зачем? У тебя своя же жизнь… – Он «оборвался». Любовь «цыкнула», отвернувшись и головой качая. Затем, повернувшись, приложила указательный палец к губам, призывая замолчать, и протянула руки как к ребенку мать, зовущая к себе.

Старт взял отсюда дикий секс. Ночной и полупьяный марафон. Убийственный. Словно каждый из партнеров в нем проблемы всей своей жизни убивал. Оргазмами напичканный доне́льзя. Так до рассвета, до утра раннего…

Василий в библиотеке. Благо их никто не отменял. Хотя и «потрепал» немного электронными изданиями периодики и прочей беллетристики, информационными серверами и модным аудиопрослушиванием.

Женщина – как принято: в очках, с затянутыми в крепкий узел волосами на макушке. И телом, зажатым в клетчатый, вышедший давно из моды твидовый пиджак. Во взгляде недоверие к стремлениям Василия как чтеца и точное определение уровня его, Василия же, интеллекта.

– Что?.. – Она, не веря собственным ушам, переспросила.

– Библия, Священное Писание… – Василий болезненно наморщил лоб. – Желательно ближе к оригиналу, самое первое издание…

– Давно… – Библиотекарь приподняла очки, на всякий случай тестируя пришедшего еще и на вменяемость. – Не помню даже, чтобы интересовался подобным кто-то…

– Ну, вот, наверно, и пришел тот час.

– Лида, посмотришь тут, – она обратилась к почти уснувшей женщине и не реагирующей на ранний диалог коллеги с посетителем. – Я сейчас!