Владимир Кантур - Странные куклы

Когда едешь на мотоцикле, а не на машине, дорога видится другой. Ощущается б о льшее участие в окружающем мире. Всё живое. Блёклое небо, мелкие птицы, мельтешащие возле деревьев, ветер, с бьющими по шлему жуками. Мне нравилась воля. Человек не может найти повода, чтобы просто так оказаться один на один с миром. Придумываются любые занятия, лишь бы не оказаться в непредвидимом месте без цели. А как же иначе? В таких обстоятельствах не нужен ни характер, ни житейская нужность, ни настроенность на достижение целей. В такие моменты всё становится лишним. Человек начинает ощущать себя потерянным в мире, который даже не замечает появление и уход человека. В принципе, я осознавал преждевременность этой поездки и мог бы развернуться и поехать обратно, но путешествие уже захватило меня, и я готов был ехать всё дальше и дальше. Проехав по мосту речку, решил, что на обратном пути обязательно искупаюсь.

Въехал в нужную деревню. Людей не было. Заметил бабку, ковыряющуюся за забором на огороде.

– Здравствуйте! Скажите, где здесь Евдокия живёт?

– Евдокия? Третий дом от конца – махнула рукой бабка, показывая на противоположный ряд домов.

– Только сейчас она в лесу. Сейчас сколько времени?

– Половина одиннадцатого.

– Ну, скоро подойдёт.

Подъехал к нужному дому, проверил калитку, не открыта ли, и лёг на траву перед домом. Небо. Почему я здесь родился? Это место сделало меня таким, какой я есть сейчас. В другом месте я был бы парнем с другим характером, до которого мне не было бы никакого дела. Возможно, я бы с ним подружился, но мне бы пришлось узнавать его черты характера. Вообще-то, общие черты характера вразброс есть у многих людей. Каждый приспосабливается к жизни так, как это видит на примерах окружающих, но каждому, при этом, кажется, что его черты характера уникальны. Смешно. Психотипы, на сколько я читал в инете, давно разработанная в психологии тема. Не понятно, почему каждый человек является одним психотипом, а не другим, но само деление существует и просчитывается. С куклами – другое. Они создают в тебе жизненные устремления в независимости от того, есть ли в тебе эти устремления или нет. Может, в человеке вообще есть всё, но ты не знаешь об этом из-за невостребованности?

Услышал шорох травы.

– Здравствуйте. Вас Евдокия зовут?

– Здравствуй. Меня.

– Я – Саша.

Женщина жила вторую половину жизни, и жила её без маеты. Это ощущалось по её силе, полной встроенности в свои занятия, размеренности и целесообразности жестов. По какой-то текучести её переходов от одного действия к другому. Она поставила корзину с травой перед калиткой, поправила здоровенные веники из стеблей на плече, просунула руку в дыру калитки и открыла её. Посмотрела на меня.

– Ну, заходи.

Подняла корзину и поплыла впереди меня по тропинке к крыльцу. Я следовал за ней в нескольких шагах. Она поднялась на крыльцо, поставила корзину на пол, положила веники на корзину, мелкими быстрыми плавными движениями отомкнула и распахнула дверь, прошла внутрь, и было слышно, как открылась ещё одна дверь.

– Проходи – послышалось из проёма.

Я оказался в типичной деревенской избе. Сушёных летучих мышей на стенах не было.

– Здравствуйте – ещё раз сказал я – у меня никто не заболел. У меня к вам просьба по работе. Возможно, наладится сбор лекарственных трав. Собирать будут местные, поэтому живодёрства не будет. Если я к вам приеду с названиями и фотографиями, вы сможете мне за деньги собрать образцы этих трав?

– Смогу. Можешь, хоть на латыни названия привезти – я – бывший фармацевт. На пенсии.

– Хорошо, что я к вам попал. Говорить проще.

– Ну, а если хорошо, то будем чай пить. Я с утра ничего не ела. Собирать надо по росе.

– А из фармацевтики в травничество сложно переходить? – спросил я, чтобы заполнить молчание.

– Я не переходила. Я из травничества пошла в медицину, а теперь опять травы собираю. Это у нас семейное.

Она включила электрочайник и вышла из дома. Меня накрыла тишина избы. Вот тут куклы были лишними. Все до одной. Тишина была твёрдой. Она стояла в пространстве, точно повторяя его объём. Что-то похожее вспоминалось в раннем детстве. Но образов не было, и воспоминания, не разворачиваясь в картины, так и оставались ощущениями. Между теперешним состоянием и похожими состояниями детства не было образов–посредников: слишком редкими были такие восприятия окружающего мира. Именно незамусоренность бытовухой данных ощущений, позволяла мне видеть свою сердцевину, на которую со временем налипли и продолжают налипать роли. В этой сердцевине не было ничего, но она не была пустой. Она была изначальной. Это значит, что в ней не было разделения на пустоту и наполненность. Короче, я попал в сказку. Почему это произошло именно сегодня, именно в этом месте, я не знаю. Чайник, включённый Евдокией, начал шуметь всё громче и громче. Евдокия вошла со двора в комнату, и сразу же прошла её насквозь в следующую смежную комнату. По звукам, долетающим до меня, я понимал, что Евдокия накрывает на стол.

– Проходи, садись – донеслось из дверного проёма.

Я вошёл, окинул взглядом комнату и напрягся: на комоде среди других вещей в углу стояла кукла без лица, как у меня в ящике. Платье у неё, конечно, было другое, но принцип изготовления тот же.

– Вот, садись – Евдокия указала на стул.

На столе стояли две здоровенные кружки с зельем, сырники на тарелке, сахарница и чайные ложки.

– Не бойся – этот чай полезный.

Я понимал, что, нравится или нет, эту штуку надо будет выпить. Решил её на всякий случай глушануть сахаром, хотя дома пью зелёный чай безо всего. Евдокия занялась поеданием сырников, прихлёбывая их этим горячим чаем. Я положил пару ложек сахара, размешал и присоединился к ней.

– Этот силы даёт – Евдокия кивнула на кружку.

Питьё оказалось приемлемым. Без экзотики. Сено, но с глубоким вкусом. Очень даже прилично. Я понимал, что количество сырников было на меня не рассчитано, поэтому с задумчивым видом смотрел в окно. О кукле решил заговорить после чаепития, чтобы не было скомканных ответов. Чай расслаблял. Может, это называется восстановлением сил, но я стал спокоен и прозрачен.

– Евдокия, а как вас по батюшке?

– Петровна. Зови, как удобно.

Я кивнул.

– А, вот, у вас странная кукла на комоде. Это вы её сами сделали?

Нет. – она посмотрела на куклу – сделали её ещё до революции.

Она остро глянула мне в мозг.

– Испугался?

Почему такой вопрос? Что за хрень?

– Да нет: у меня дома похожая есть.

Продолжать я не стал. Она тоже говорить не собиралась. Я оказался в невыгодном положении.

– Недавно вместе с другими куклами её нашёл в городе.

Евдокия смотрела на меня и, молча, одобряла мои разъяснения.