Максим Шешкаускас - Хохот Демиурга. Мысли в моей голове

Том, трезво оценив силы соперников, не идет в прямую атаку, а прикрываясь плечами и локтями, пытается расчистить пространство вокруг меня – его подсекают, он оказывается на полу и своим телом накрывает меня, самого его накрывает шквалом ударов, уже не могу разобрать, только моя ли кровь вокруг. Мучения прекращаются, поспевает охрана. Пытаются поднять Тома, но его ноги подкашиваются. Да! Да! Да! Первая часть прошла успешно, осталось самое сложное – завершить.

Музыка в клубе стихла, большая часть охранников возится с пинавшей нас компанией, меня и Тома ведут к выходу, я подставляю ему свое плечо опереться. Оглядываюсь – ни одна из девчонок за нами не идет, все куда-то пропали. Замечательно.

Чтобы опять не нарваться, охранники советуют уйти от клуба подальше, и оставляют меня с Томом в ночи одних. В контрасте с клубной атмосферой темная площадь старого города кажется уютной и дружелюбной.

– Что это было? – недоумевает Том, – ты же вел себя, как…

Переходим улочку и заворачиваю к площади. Странно, но вокруг нет ни ночных тусовщиков, ни туристов. Встаю напротив Тома и смотрю ему в глаза:

– Сейчас я попробую тебя убить… – до сих пор помню, как в тот момент дрогнул голос, – сопротивляйся!

– Что ты попробуешь сделать? Слушай, тебе пить вообще нельзя, переклинутый.

Продолжаю смотреть в упор, вспоминая, за что ненавижу, кровь бьет в голову – лицо горит, стискиваю зубы, делаю полшага в сторону противника.

Том перестает ухмыляться и шагает на меня – лицом к лицу, его губы сжимаются в узкую полоску, ноздри, наоборот, вздуваются.

– Успокойся, – цедит сквозь зубы, упираясь своим лбом в мой, – или я сам тебя сейчас успокою, по-дружески.

Моя усмешка переходит в оскал, чувствую, как внутри бурлит и просится наружу заготовленная для этого момента злоба. Отдаю короткое:

Фас!

Что-то более черное, чем рижская ночь, высвобождается и окутывает меня. Через эту тьму свет кажется ядовитым – его надо уничтожить, пока он не уничтожил меня.

Даже не помню, каким образом получилось так легко нокаутировать Тома, паника продралась и разбудила рассудок лишь в тот момент, когда я осознал, что не знаю, как действовать дальше – какими ударами добить лежащего без сознания человека чтобы убить наверняка, и чтобы самому остаться вне подозрений.

Вот тебе и идеальное преступление – трясущийся, готовый закричать от отчаяния, я склонился над своим однокурсником – в кадык? В висок? Впечатать нос в лицо? Насколько эффективно и насколько наверняка? Ведь вся моя подготовка была – якобы в шутку в раздевалке обсудить летальные удары. И почему-то мне казалось, что я все понял и готов, проматывая план в голове, у меня получалось идеально. Как я мог забыть, что теория сильно отличается от практики.

– Вот они! – Доносится откуда-то с периферии, – эй, хлопцы, постойте!

Оборачиваюсь, и душа уходит в пятки – ко мне бегут те парни из клуба. Значит, провал – я не успел…

В тот момент, когда в меня прилетает удар, стою в растерянности и с опущенными руками, не сопротивляюсь. Как-то отрешенно ощущаю боль и сотрясение, падаю, но не теряю сознание. И не думаю сопротивляться, пускай отыграются – я этого заслужил, так же как и любого отцовского наказания за невыполненное задание.

– Стой! Со вторым что? – Нехотя впитываю слова, доносящиеся сверху, – он живой вообще?

– Блин, пацаны…

– Ты убил его?!

– Даже не трогал!

– Походу он того, надо вызвать скорую…

– Да не трогал я его!

– Я за тебя, мудака, не сяду!

– Не трогал я его!

– Всё, валим!

– Какое валим! Надо скорую! Он, в натуре, убил его!

– Заткнись! Валим!

Топот ног, и становится очень тихо. Боясь спугнуть удачу, медленно поднимаюсь. Неужели… Неужели у меня получилось? Может ли быть, что один из моих ударов пришелся в цель? Да нет – боюсь поверить, Том просто в глубоком нокауте. А как было бы хорошо – как совпало бы, даже эти парни возникли к месту… Неужто судьба мне подыгрывает?

На четвереньках подбираюсь к Тому, тормошу его – ноль реакции. Сажусь рядом, делаю несколько глубоких вдохов, чтобы сконцентрироваться и убрать предательскую радостную улыбку, фокусируюсь, зову на помощь…

Вскоре фельдшер констатирует смерть Тома. После оказания первой медицинской помощи меня увезут на допрос, так же возьмут показания у охранников, и по записям камер-видеонаблюдения в клубе (в то время улицы Старой Риги еще не были усеяны камерами) найдут тех парней, которые даже не станут отрицать свою вину. В общем, для меня все пройдет как нельзя лучше…

Ну, а теперь перейдем ко Внутренней Риге и Тому:

Мы с нетерпением ждали наступление третьего дня, по негласной договоренности избегая обсуждения самого преступления. Наконец, Том прибыл – странная же встреча его ждала… Андрюша стоял с опущенной на грудь головой; я трусил – нет, стыдился, и поэтому лавировал между реальностью и Внутренней Ригой, походя на приведение; Толик старался держаться прямо, но и в его движениях читался дискомфорт. Восставшая жертва предстала перед соучастниками преступления – Том был первым, кого я осознанно убил. И с какой целью? На самом-то деле он нам был не нужен, и мы не знали, что с ним теперь делать.

– Где я? Что происходит? Никита, где мы?

Я молчал, не понимая, как дальше действовать с тем, чего я осознанно, рискуя свободой и жизнью, добивался.

– Чем вчера все закончилось, Никита. – Не унимался Том, чувствуя что-то ужасное.

– Мы с тобой сцепились… – попытался он понять, и сознание тут же переключилось, – А кто эти двое?

– Ну, хватит, – Толик ладонями показал останавливающий жест и обратился ко мне – попробуй прочитать его.

Сейчас в этом стыдно признаться, но я, еще не полностью осознавший свою, граничащую с божественной, власть над этим миром, стоял полностью неподготовленный. Попытка Толика форсить события вызывала злость и раздражение, как всегда бывает, когда пытаются подтолкнуть к чему-то быстрее, чем ты успел настроиться. Но эта же злость, по спортивной привычке, побуждала к действию, видоизменяясь в стремление доказать, что для меня нет преград, и я всегда буду лучшим, при любых обстоятельствах.

– Да что здесь происходит, Никита? – У Тома начиналась паника, страшные догадки атаковали разум. – Ты, мальчик, как тебя зовут? Подойди ко мне, ты ведь не обманешь?

Андрюша даже растерялся и смутился от неожиданности. Вот только Том не понимал, что в теле мальчика находится мертвый, но при этом взрослеющий юноша, в котором ничего не осталось от той детской доверчивой откровенности, на которую убитый однокурсник рассчитывал.

– Что же ты замер! Подойди, не бойся… – И Том сам ринулся к нему, как к своему спасению.

Андрюша действительно стоял, как вкопанный. Сберечь своего самого дорогого человека поспешил Толик, преграждая Тому путь, за что получил сильнейший толчок от девяностокилограммового тяжелоатлета.