Виктория Старкина - Лев и корабль. Цикл «Келпи»

Хейди, оцепенев от ужаса, смотрела на догорающий костер. Как Гилда могла совершить подобное, она никак не могла поверить, что произошедшее не приснилось ей! Кто-то подошел и разрезал толстую веревку, которая была обвязана вокруг ее талии.

– Ты свободна, – произнес маурон. – Бог солнца отверг жертву. Теперь ты можешь безбоязненно ходить среди нас.

– А мои рыцари? – быстро спросила Хейди.

– Они скоро очнутся. Мы не причиним им вреда, они же хотели заключить с нами договор, – верховный жрец покачал головой, – Откуда взялась эта ненормальная? Почему она пошла на костер?

– Хотела бы я знать, – пробормотала Хейди.

Почему Гилда сделала это? Из любви к Ларри? Из чувства вины перед Лорианой? Из-за того, что устала от жизни? Или, из любви к Марвину? Как она вообще оказалась здесь? Хейди хотелось думать, что ради сына, полюбившего девушку, Гилда решила пожертвовать жизнью. Она поспешно прогнала эту мысль. Марвин – убийца ее брата, она должна думать о том, как его уничтожить и обезопасить Медный замок от его посягательств, а не о его любви. Но это страшно, когда кто-то другой сгорает вместо тебя.… Как она сможет отплатить Гилде за ее смелость?

Маурелла приблизилась к девушке.

– Костер погас, – произнесла она, – Скоро здесь станет холодно, а ты не одета. Тебе нужно идти в дом. Я распоряжусь насчет ужина.

– Хорошо, спасибо! – Хейди взяла протянутую девушкой руку, хотя в глубине души дочь вождя вызывала в ней пугающее чувство, она видела, с каким восторгом та смотрела на костер! Может ли Клаэн взять в жены подобное свирепое создание? Внезапно Хейди поняла, что она слишком потрясена сценой сожжения, слишком многое пережила, слишком глубоко проник в ее сердце страх, кроме того, она чувствовала невероятную усталость. Поэтому девушка решила просто поужинать и уснуть, не думать ни о Гилде, ни о Маурелле, ни о Марвине, а там – будь, что будет.

Она торопливо съела принесенный Мауреллой ужин, благо он был горячим, хоть и состоял из куска хлеба и бобовой похлебки с маслом. Потом Хейди разделась, легла в кровать, укрывшись теплым одеялом и набросив сверху подаренную Клаэном шкуру, и почти сразу же уснула тяжелым сном без сновидений.

Хейди проснулась от прикосновения чьей-то ладони к плечу, кто-то отодвинул одеяло, и сразу же потянуло холодом. Девушка недовольно открыла глаза и к своей радости увидела наместника Клаэна, сидевшего на ее кровати.

– Клаэн, вы живы! – радостно воскликнула она и вскочила, обнимая его за плечи.

– Ну, будет, будет, Ваше Высочество, прикройтесь одеялом, я же не должен видеть вас в этой рубашке, – весело ответил Клаэн. – Эти негодяи что-то подсыпали в вино, ничего не помню о прошедшей ночи! Или я выпил слишком много?

– Я тоже мало что помню, – торопливо прикрываясь одеялом, ответила Хейди. Она решила, что будет лучше умолчать о вчерашних событиях, потому что, если Клаэн узнает, что мауроны пытались сжечь наследницу престола, он вряд ли захочет окончить переговоры миром. А вражды она не хотела.

Хейди узнала от Клаэна, что все рыцари живы, также он рассказал, что ему удалось утром побыть наедине с Мауреллой. Видимо этим объяснялось его приподнятое настроение. Когда он ушел, Хейди встала, подошла к железному умывальнику, торопливо протерла лицо холодной водой, от чего по всему телу пробежала дрожь, оделась, и направилась разыскивать Мауреллу. Впрочем, девушка была неподалеку, она ждала пробуждения принцессы, чтобы предложить ей завтрак.

– Ты, правда, принцесса? – спросила Маурелла, наблюдая, как та поглощает простую кашу и хлеб.

– Угу, – кивнула Хейди, чтобы не говорить с полным ртом. – Я пришла, чтобы поговорить с твоим отцом. У меня к нему очень важное дело.

– Я сообщила ему. Он готов принять тебя после завтрака.

– Спасибо, – Хейди отодвинула деревянную миску, – Я все.

Когда они вышли из дома и направились к жилищу верховного жреца, Хейди снова почувствовала, что у нее зуб на зуб не попадает от холода. Как же эти люди живут здесь? Белые снежинки, кружась, опускались на булыжниковую мостовую, и на руки девушки, удерживающие на груди волчью шкуру.

– Мне бы нужна застежка для нее, – подумала Хейди. Она отцепила свою лунную пряжку от платья и сколола ею шкуру. Все равно теперь манускрипт почти вернулся к обладателям, и она больше не опасалась его выронить.

Они нашли верховного жреца в храме бога солнца. Как и замок, храм был покрыт наледью, образовывающей чудесные узоры, похожие на оплывший воск белоснежных свечей. Он представлял собой треугольное строение, вытянутую пирамиду, напоминающую голубоватую вершину айсберга. Здесь была весьма суровая атмосфера для храма – никакого богатого убранства, только белое пространство, камень и стеклянные витражные окна, уносящиеся ввысь. Фигура идола стояла на гранитном постаменте в центре, Маурелла торопливо поклонилась ей.

Сидевший на голом полу у статуи жрец поднялся, приветствуя Хейди.

– Дочь сказала, у тебя ко мне важное дело? – спросил он.

– Да, речь идет о чем-то важном для вас и для нас, важном для всего мира.

– Я слушаю тебя.

Хейди покосилась на Мауреллу.

– Я доверяю дочери, – спокойно ответил жрец, угадав ее взгляд.

Хейди кивнула и вытащила первую страницу манускрипта. Бумага изрядно истрепалась, но девушке удалось довезти ее в целости и сохранности, значки по-прежнему было можно прочесть.

– Вот, – произнесла она. – У меня есть древний документ, в нем записан важный текст, который долгие века никто не мог расшифровать. Но друиды сказали мне, что подобные знаки они видели у мауронов, поэтому я приехала к вам.

– Что в этом тексте? – спросил верховный жрец с любопытством.

– Я взяла его в мире людей. Полагаю, там содержится ответ на вопрос, как победить зло.

– Мне кажется, такого ответа не существует, может, его знает только бог солнца, – скептически ответил жрец, и язвительность, мелькнувшая в его тоне, открыла Хейди, что, возможно, он куда меньше поклоняется богу солнца, чем кажется на первый взгляд.

– Дай-ка, – он протянул руку, и девушка отдала ему бумагу. Жрец подошел к окну, чтобы свет осветил страницу и долго вглядывался в нее.

– Очень странно, – произнес он. – Значки знакомые, но они словно записаны наоборот. В неверном порядке, к тому же по диагонали… Маурелла, дай мне твой кристалл.

Девушка сняла с шеи массивное кристаллическое украшение в тяжелой кованой оправе и протянула отцу. Жрец поднес кристалл к листу, буквы отразились, вдруг перевернувшись, и он долго-долго разглядывал изображение.

– Великий бог, – прошептал он, наконец, – Это оно! Оно!

– Отец, о чем ты? – удивленно воскликнула Маурелла, – О! Неужели? Неужели!