Крис Вормвуд - Холодный остров. Пропащий Джонни

Выражаясь языком дешёвых романов: «Я была заворожена мрачным величием смерти».

Нет, просто она молчала и казалась величественнее и мудрее, словно знала что-то такое, что живым пока не дано. В мёртвом виде я любила её гораздо больше, нежели в живом.

– Странные мысли для шести лет, – ответил я.

– Наверное, но это первое, о чём я подумала, глядя на неё.

Я почти всё время молчал, мне нечего было рассказать о себе. Морриган знала, что я смерть, знала, что я знаю больше чем люди, но для всех я просто водитель катафалка: люблю выпить по выходным, люблю рок и джаз, веду скрытный образ жизни, у меня только один приятель, не смотрю телевизор, не читаю газет. Вся биография умещается в несколько строк. Но что я мог сказать ей о тонкостях моей работы, о целой вечности, проведённой за Гранью или о прошлой жизни, которую я не помню и не хочу вспоминать.

***

– Этот фильм про вампиров полный отстой, – сказала Сюзанна, выплёвывая жвачку на грязный асфальт. Фил затянулся ароматным дымом вишнёвой сигареты и присел рядом на парапет возле кинотеатра.

– Это порочит весь образ, – продолжила она, поправляя тёмные очки, которые не снимала даже ночью. – Они даже Боуи позвали, чтобы как-то скрасить это уныние, разбавили всё сиськами и кровищей. И как только Питер Мёрфи на такое согласился, я думала, он не позер.

– Это же кино, – вздохнул Фил, – Оно должно быть тупым, чтобы привлекать идиотов, обывателей и позеров.

Из кинотеатра выходили толпы накрашенных подростков и взволнованные парочки, все они спешили раствориться в сгущающихся вечерних сумерках. Эти люди были одеты точь-в-точь как Фил и Сюзанна: те же растрёпанные чёрные волосы, мешковатая одежда, рваные чулки.

– Вот для таких всё это и делается, – ухмыльнулась она.

– Надо проще смотреть на вещи, в этих кругах так просто затеряться. И уже непонятно, столетний вампир ты или просто сумасшедший субкультурник-сатанист. Всё потому что киношники и музыканты захотели нести некогда закрытый мир в массы. За это можно сказать кривое «спасибо» некоторым талантливым личностям, не умеющим держать язык за зубами. Я думал, эта мода не коснётся Острова, но нет, все непонятные детишки теперь играют в вампиров.

Они встали и пошли по петляющей мостовой в сторону набережной. Дул пронзительный ветер, который заставил бы любое живое существо съёжиться и поспешить в теплую нору, но вампирам было всё равно.

– Да ладно тебе, – продолжила разговор Сюзанна, доставая из пачки новую сигарету. – Это что, первый фильм о вампирах? Когда-то мы ходили с тобой на «Носферату» и все тоже думали, что это шедевр, теперь этот чёрно-белый фильм двадцатых стал историей, классикой ужасов и тому подобное…, но не породил собой никаких готов.

– Хм, с тех лет мне больше запомнились «Уродцы». И давай не будем пускаться в ностальгию как тысячелетние старики.

Им обоим недавно исполнилось по сто лет, по вампирским меркам – совсем немного, сто лет непрерывного вампирского детства. Они повидали немало, но совсем не успели устать от дарованной им вечности.

– У вас есть прикурить? – послышался откуда-то звонкий детский голос.

Рядом стояла растрёпанная девочка в большом не по размеру плаще. Растёкшаяся тушь стекала по её бледному лицу, образуя чёрные трещины на белом фарфоре кожи. Тёмно-синие губы посасывали фильтр незажжённой сигареты.

– Конечно, – Сюзанна достала спички и помогла ей прикурить, ладонью защитив пламя от ветра.

– Как вам фильм? – спросила девчонка.

На вид ей было лет 15, если не меньше.

– Ничего, – ответил Фил.

– Пошли с нами, – предложила Сюзанна, – у нас дома есть кино покруче.

***

Добираться до кладбища следовало разными путями, чтобы «не протоптать себе дорожку».

Морриган помнила это правило, пробираясь сквозь мёртвый осенний лес. Солнце уже готовилось сброситься с обрыва в реку, орошая кроны деревьев красноватым жидким светом.

Всеми силами она прогоняла от себя страх – негоже чёрной ведьме бояться темноты и неизвестности. Если сделать всё правильно, то тонкий мир не причинит вреда. Сила несовместима со страхом. В конце концов, мёртвые и так твои друзья.

Кто-то бесшумно шагал к ней на встречу по остаткам гранитной мостовой, поросшей густым мхом. Незнакомая фигура остановилась перед ней в метрах трёх. Чёрный плащ типа тех, что носили инквизиторы, струящийся газообразный щёлк. Белые руки, унизанные браслетами, медленно стягивали с лица капюшон. То, что было под ним, оказалось страшнее голого черепа или безобразной звериной морды. Морриган увидела своё собственное лицо, искажённое надменной улыбкой.

Она не растерялась, она назвала себя по имени.

– Что ты хочешь узнать? – отвечало нечто её же собственном голосом, который непривычно резал слух, словно диктофонная запись. – Просто чувствуй силу, собирай силу. Расправь ладони. Ты найдёшь все ответы на своём пути.

Морриган-призрак, накинула капюшон и растворилась в вечернем мороке. Этот кошмар наяву был страшнее всего увиденного в анатомичке. Пальцы до боли вжались в ладонь, вспомнив про концентрацию, Морриган обуздала свой страх, двигаясь дальше.

«В мёртвых огромная сила, – вдруг зазвучал у неё в голове тот самый знакомый-незнакомый голос. – Они там, лежат в земле целую вечность, им скучно. Там нет душ, там только фантом того, что было при жизни. Если правильно попросить, то он сделает для тебя всё. Если захочешь, то ты можешь убить своего врага. Только попроси, и они заберут его с собой»

Мир проплывал вокруг удивительными красками. Сгущающаяся тьма завораживала, множество огней проносилось перед глазами, они витали в воздухе, словно светлячки или далёкие звёзды. Морриган продолжала свой путь под звуки голоса над ухом:

«Но не только в смерти сила твоя. Хочешь избавиться от печали? Они помогут тебе закопать её, похоронить в глубине своего королевства. Хочешь обрести любовь – укажи на любого мужчину, мертвецы обуяют его сердце лютой тоской, и одна лишь ты станешь для него светом во тьме».

Она не заметила, как миновала ворота старого кладбища. Город мёртвых; вереница домов-склепов, огороженных ржавыми оградами, скульптуры ангелов с незаживающими дорогами трещин-слёз. Покосившиеся кресты и заросшие надгробия «бедных кварталов» города скорби выглядели менее помпезно, зато добавляли зловещести этому месту.

Но не мёртвых следовало бояться. После того, как в восемь часов вечера гасли огоньки старой протестантской церкви, в некрополе закипала своя ночная жизнь. Здесь по ночам часто бродили бездомные, подъедая остатки поминальных пирогов, допивая скисшее вино, оставленное для пира душ. Они жгут костры в старых склепах, уходят глубоко в катакомбы, будто заранее привыкая к земле и могильному холоду. Бродяги – не самые страшные из живых обитателей погостов; кладбище – идеальное место для бандитских разборок и незаметной утилизации человеческого мусора.