Максим Сенькин - Где рождаются чудовища

– Извини, кофе кончился, – сказала она. Лили улыбалась, обсасывая круглый леденец на палочке. Причмокнув, она вытащила его изо рта. Сквозь прозрачную карамельную стенку Мор разглядел сороконожку, та задвигалась, пробивая себе путь наружу, и вылупилась. Лили положила леденец обратно в рот и прожевала. Хруст и чавканье смешались в один отвратительный звук. Девушка засмеялась, забрасывая в глотку и палочку, которая превратилась в окровавленную иголку Мора. – Вместо кофе тебя ждёт кое-что получше. Оставайся с нами и помни о невидимом друге! Надеюсь, он не сожрёт тебя этой ночью.

Одна за другой начали перегорать лампы. Мор выбежал в открывшиеся двери. Споткнувшись, он упал на пыльную обочину, где его окружила тишина.

Листья не шелестели от ветра, в кустах не копошились зверьки, исчезли все звуки, кроме его прерывистого дыхания. Он подумал, что слышит, как дрожит его тень. Поднявшись, Мор не нашёл тёмных очков. Теперь он видел мир отчётливее и дальше.

Автобус умер, в салоне растёкся чёрный туман. Мор отошёл подальше. Он взглянул на шоссе перед собой, и ему не оставалось ничего, кроме как шагнуть к горизонту. Первый же фонарь на пути замигал и погас.

Я назвал вход в другой мир Прорезью. Открыл её во время сонного паралича. Это было в детстве, когда я ещё не знал, что у этого есть определение. Всё казалось просто страшным сном.

Во время приступов я видел вещи, которые не могли существовать на самом деле. Слышал голоса, доносящиеся из ниоткуда, но не мог даже пошевелиться. Однажды в таком состоянии я попытался закрыть глаза: сжал их до крошечной щели между веками и увидел другой мир. Я испугался, но то место меня спасло, так мне казалось.

Родители пытались объяснить, что со мной происходит. Говорили, что ничего страшного в этом нет, что это просто такое состояние, а мне всё действительно снится. Я не поверил. Как убедить ребенка в том, чего не до конца понимают даже взрослые?

Позже всё повторилось. И ещё раз, и ещё, снова. От кошмаров во сне я спасался, ныряя в другой мир через Прорезь, и вскоре научился пробираться туда, даже бодрствуя. Там было страшно, но это больше походило на сон, чем настоящие сны.

Записка тонула на запачканном гуашью полу. Мор поднял взгляд и успел увернуться от летящей в него картины. Кто-то бросил её. Полотно со всплеском рухнуло в липкую лужу.

Следом стали гаснуть светильники: лампочки взрывались, будто кто-то разносил их битой. Осколки раскалённого стекла разлетались рядом с Мором. Температура в квартире резко упала.

Мор искал, где спрятаться, когда на горле сомкнулись чьи-то ледяные руки. Он схватился за них, пытаясь разжать хватку невидимых пальцев. Со стороны казалось, что он сам себя душит. От нехватки воздуха в глазах потемнело, тело обвисло, и он стал напоминать раскачивающегося висельника на эшафоте. Из всех смертей, которые для него могли выбрать, это была не самая худшая.

Мор почувствовал, как его куда-то тащат. Босые ноги волочились по полу, собирая осколки стекла, а затем его бросили на жёсткий матрас на полу, который заменял Мору кровать.

Ледяная хватка разомкнулась, и Мор с жадностью задышал. Тёмные круги перед глазами рассеялись, а потом сверкнула молния.

Нечто навалилось сверху и придавило грудь. Нечто небольшое, как мартышка, но очень тяжёлое. Жёсткая шерсть царапала кожу, пока Мор, задыхаясь от кашля, пытался перевернуться на бок. Лёгкие горели от боли, тело затряслось в судорогах. Оставалось немного до предела, когда муки стали бы невыносимыми, а его рассудок окончательно тронулся.

Мор лишился сознания. Провалился во тьму, где не было ни страха, ни боли, и никто не пытался его задушить. Ему редко счастливилось спать, не видя снов, проводить ночи в пустоте, куда никто не являлся.

К сожалению, забвение было коротким. Едва он очнулся, надежда, что всё происходящее могло быть сном, рухнула. Вместо режущего глаза света в комнате горело всего пара ламп. Их свет потускнел настолько, что ловил только кружащиеся тени. Приглядевшись, Мор понял, что это не тени. Бесы скалили на него злорадные ухмылки, и от их морд нельзя было отвернуться. Тело Мора сковал сонный паралич, мысли перемешались, а часть из них принадлежала не ему.

Всю жизнь ему говорили, что это всего лишь галлюцинации.

Вокруг него сужался хоровод и плясали кошмары, которые приходят к людям по ночам, чтобы напугать людей до смерти.

Снисходительно посмеивались.

Все они живут в Прорези. В мире-сне, где жизнь – это страх.

А затем назвали больным, потому что мальчик отличался от других, и никто не мог объяснить почему.

И пока солнце будет заходить за горизонт, а люди видеть сны, кошмары будут устраивать свои чудовищные вакханалии.

Мор перестал понимать, о чём думает. Остались только борьба с паникой и надежда пробудиться. Ведь всё это было на самом деле сном, но никто, кроме него, не знал, что сны так же реальны, как жизнь. Возможно, в жизни даже меньше правды, чем во сне. Кошмарные существа неистовствовали вокруг, доказывая свою реальность.

Послышался цокот копыт. От тяжелой поступи у Мора зазвенело в ушах, будто неведомый всадник решил проехаться по его мозгам. Каждый шаг превращал извилины в лёд, который крошился на осколки. Что-то неслось галопом из головы Мора наружу, мчалось изнутри него . Оно покидало насиженные владения, и Мор знал, что это существо трясёт злоба.

В комнату ворвался порывистый вихрь. Чудовищных размеров кобыла парила над кроватью Мора, бешено озираясь восковыми глазами. Она будто сошла с картин Генриха Фюзели и сияла, точно посыпанное пеплом серебро. Исходящий от неё бледный свет застыл в воздухе, но не освещал ничего.

Мор знал, что есть места, которые навсегда останутся тёмными, как старые склепы или останки затонувших кораблей. Тьма поселилась там, как теперь поселилась в квартире Мора. Больше здесь не загорится ни одна лампочка, а пламя свечей будет сдуваться отголосками бурана, который принесла за собой кобыла. Вокруг неё носилась метель, такая сильная, что стало нечем дышать. Кудрявая грива, словно вылепленная из снега, вздымалась и хлопала на ветру. Ветер подхватывал заливающихся смехом монстров и раскидывал по сторонам, но одно мохнатое существо размером с мартышку запрыгнуло на кобылу и обхватило её шею мохнатыми мускулистыми лапами.

Буран стих. Началась борьба. Лошадь заржала и встала на дыбы. Она отбивалась, пока чудовища толпой не повалили её. Время на секунду замерло, прежде чем исполинское тело рухнуло на Мора.