Дмитрий Петелин - Эфир

Сменщица продолжала:

– Ночью магнитофон себе в новостную приноси и радио включай, чтоб слышать, что всё нормально работает. Ну чтоб лишний раз из новостной не выходить, – Мария осеклась. – Ну в смысле, чтоб в студию не таскаться каждый раз. Замучаешься бегать.

А здесь стоило бы мне спросить, с какого бы мне не хотеть лишний раз выйти из новостной, но я продолжал составлять туристический проспект по радио:

«Вот что интересно, если бы мы сразу свернули налево, а не направо, в итоге все равно подошли бы к выходу на крышу, потом к новостной, а потом и к студии. Дело в том, что географически центром радио является шахта лифта. Её окружает коридор с множеством ответвлений-помещений. Половина из них собственность радиостанции, половина – вообще не пойми что. Вентиляционные вытяжки с огромными ракушкоподобными трубами, комнатушки с аппаратурой сотовых операторов и Интернет-провайдеров, просто какие-то заколоченные двери. Да-да, там страшновато, но вы не бойтесь. Пройдемте лучше на крышу, там чудесный вид. Весь город как на ладони. Осторожно, тут порог, позвольте я поддержу вас, обняв за талию».

– Так что вот так, – закончила Мария. – Еще телефон городской с собой бери тоже. Могут лифтеры звонить. Если какой-нибудь дебил ночью в лифте застрянет, надо будет им открыть и пропустить в лифтовую. Вот и всё вроде.

«Вот и всё. Предметы девичьего гардероба вопреки всем правилам и инструкциям свисают со стойки микрофона и монитора эфирного компьютера, на столе влажные отпечатки ладоней, фишки на пульте сдвинуты случайными порывистыми движениями совершенно недопустимым образом. Кто знает, что услышали жители нашего Мухосранска на фоне привычной розовой попсы? Микрофон тоже мог включиться случайным порывистым движением, так ведь?»

– Но вы не волнуйтесь… Кто сознается, что ему по радио мерещится такое? – пробубнил я вслух, забывшись.

– Чего? – Мария настороженно на меня косилась.

– Я говорю, скорее бы стажировка закончилась, не терпится начать.

Первые мои смены прошли вполне себе спокойно. Рекламу я выпускал неожиданно легко и относительно качественно, потом всё делал, как сказала Мария. Приносил в новостную магнитофон из студии, включал тихо-тихо, чтоб не мешало спать, радио и приступал к своим непосильным обязанностям. Раскладывал диван, включал телек и начинал дремать, в пол уха слушая эфир на магнитофоне. С этого дня все мои забавные истории про трудовые будни начиналась со слов «лежу я, значит, работаю…»

Не все, конечно, было так уж забавно. Один подъезд дома, где располагалось радио, чего стоил. Выщербленная плитка на полу, имбецильные надписи на стенах, обоссаные углы, сорванные почтовые ящики, разбитые лампочки, пустые бутылки, бычки и, конечно, шприцы. Все время кажется, что в темноте сидят гопники и поджидают жертву.

Степа рассказывал, что иногда на радио приходили давать интервью какие-нибудь звезды. Временами – заграничные. Музыканты из группы «///@», заслуженные старички, неспешно ездящие с турами по странам третьего мира, зашли в этот подъезд и только и сказали: «Real underground…»

– Представляешь, – повествовал Степа красивым радийным голосом, – Двадцать пять лет с концертами ездили по всему миру, уж, наверно, всякого навидались. А к нам на радио зашли и ох..ли в первые восемь секунд!

Потом Степа громко ржал и добавлял перчику своему рассказу историей про визит на радио губернатора.

– Ясное дело, тут ремонт сразу в подъезде сделали. Дерьмо всё выгребли, стены покрасили, потолок побелили, лампочки вкрутили. Так один хер, Петрович до этажа нашего доехал, и лифт застрял! Делегация стоит его встречает, кофеек разогрели, пыль везде вытерли, и тут двери открываются, а он у них на уровне члена стоит, снизу вверх смотрит!

Степа снова громко ржал. Любил он эту байку.

А ремонт в подъезде четыре дня продержался. Сначала кто-то бросил пустую бутылку в дальний угол, потом разбили лампочку, а потом быстро и незаметно всё вернулось в обычное состояние.

Однако всё это оказалось мелочами по сравнению с тем, что начало твориться во время моих смен.

Шла очередная смена. Я, как обычно, «лежал работал» в новостной. Магнитофон тихо бухтел, телевизор показывал какое-то чудовищное ночное шоу. Полудрема начинала плавно переходить в глубокий сон, когда я вдруг явственно услышал, что в окно кто-то скребется. Это на пятнадцатом-то этаже. Я сел на диван, опустил ноги на пол и стал прислушиваться.

Звук повторился. Чтоб меня! В темноте телевизор слепил глаза, толком ничего видно не было. Я поднялся и решительно пошел к окну. Вообще-то я хоть и не верю во всякую сверхъестественную фигню, но не сказать, что чувствую себя спокойно, когда ночую один в незнакомом месте. Да даже и в знакомом. В общем, когда меня что-то беспокоит, я иду туда, откуда беспокоит, вижу, что там ничего нет и расслабляюсь. Точно так же я поступил и в этот раз.

Я уже почти подошел к окну и уже начал различать силуэт дома напротив, как вдруг снаружи подул ветер и что-то тонкое и черное с шорохом проползло по стеклу. Я остановился как вкопанный и через секунду обнаружил, что у меня даже пальцы ног поджаты от страха. Ветер подул снова, и нечто черное и тонкое с таким же шорохом проползло обратно.

Вот же… Провод! Какой-то идиотский провод, болтающийся снаружи. Неужели Мария спокойно спит под такое звуковое сопровождение?

– Завтра залезу наверх к передатчикам и закреплю этот долбаный провод.

Но в ту ночь не судьба была мне спокойно уснуть. Чуть позже ветер усилился, и к однообразному звуку из-за окна прибавился ужасный металлический грохот из коридора. Я сразу догадался, что это долбит железная дверь, ведущая на крышу, и оказался прав. Попытался закрыть её – не помогло. Дверь закрывалась неплотно, и вместо одного оглушительного удара в пять минут я стал слышать удары потише каждые тридцать секунд.

Полагаю, со стороны я выглядел смешно, когда стоял в коридоре на корячках и канцелярским ножом разрезал чью-то стиральную резинку, а потом запихивал куски от неё под железную дверь. Из одежды на мне были только трусы и футболка, а на ногах – плюшевые тапочки. К тому же, поскольку дело уже близилось к утру, я начинал засыпать прямо там, на месте, не меняя позы. Несколько раз приходил в себя от того, что утыкался лбом в твердый пол или начинал заваливаться вбок. И, могу поклясться, что мне успевали присниться какие-то яркие и тревожные сны.

Результат, правда, того стоил: тишины я добился.

«Наконец-то, твою мать,» – подумал я и, уже закрывая глаза и отрубаясь, направился к дивану. Несколько шагов, поворачиваю к новостной, иду дальше по коридору. Поворачиваю опять и опять иду дальше. Так, секунду, дверь должна была быть сразу за первым поворотом… Наверное, спросонья пошел не в ту сторону. Поворачиваю и иду назад. Поворот, еще поворот, еще поворот. Здесь должна была быть железная дверь, с которой я только что возился. Но её нет. Только сплошная стена, покрашенная желтой краской, и впереди еще поворот. В ногах почувствовалась слабость, я похолодел. Я дошел до поворота, за ним – все тот же желтый коридор с теми же тусклыми светильниками в подвесном потолке, и оканчивается он таким же поворотом. Я ускорил шаг: поворот – опять коридор, опять нет дверей. Повернул назад – то же самое. Снова повернул назад – то же самое. Я начал паниковать и перешел на бег, но это не помогло.