Тараксандра - Повелитель магии

Шельдман, во время этого страшного сообщения, обнимал Симона и гладил по широкой могучей спине.

– Все будет хорошо, Сим, я тебя не брошу. Мы спасем тебя.

– Вы живы, мистер Шельдман, – шептал мальчик, слабея, – как я рад. Вы не погибли.

Нармер был спокоен и невозмутим.

– Зачем вы отдали его врачам? – спросил экстрасенс. – Разве таких, как Симон так лечат? Ему нужна другая помощь, собратьев, а не ваших неучей в халатах.

Шельдман виновато молчал.

– Ладно, чего теперь говорить, все уже сделано. Постараемся исправить ситуацию.

– Вы поможете Симону? – спросил Шельдман.

– Я для этого и приехал.

– Мистер Шельдман, я, кажется, умираю, – простонал мальчик.

– А вот и нет, – спокойно сказал Нармер. – Скорее, наоборот, рождаешься. Меня зовут Нармер и я пришел тебе помочь.

Симон с трудом открыл воспаленные глаза и увидел перед собой волевое лицо незнакомца.

Экстрасенс крепко взял юношу за обе руки.

– Симон, смотри мне в глаза и постарайся попасть в ритм моего дыхания. Ни о чем не думай.

Симон просто впился взглядом в эти холодные спокойные серые глаза. Он уловил ритм дыхания своего внезапного помощника. Боль стала медленно оставлять его. Нармер около 15-ти минут держал так мальчика. Потом отпустил.

– Принесите мне стакан теплого молока и ложку, – попросил Нармер.

Ирвинг бросился исполнять поручение. На экстрасенса и миллиардера смотрели детские молящие глаза мальчика. Нармер и Шельдман видели, что перед ними хоть очень сильный и мощный, но растерянный одинокий напуганный ребенок.

– Ух, какой же ты большой, – чуть улыбнулся мальчику суровый Нармер. – Просто юный Геракл. Придется дать двойную дозу. Сколько тебе лет?

– Шестнадцать, – сказал Симон.

Юноша чувствовал, что доверяет этому удивительному человеку.

– Такой юный и столько испытаний, – покачал головой экстрасенс. – Правда, чем выше судьба, тем дороже за нее приходится платить. А мы, служители Вселенной, платим самую высокую цену.

Нармер снял одеяло с юноши и занялся осмотром. Шов был красным и воспаленным, он кровоточил. Экстрасенс, не касаясь, несколько раз провел рукой над юношей. Кровотечение прекратилось.

– Ничего, ты скоро поправишься, – сказал Нармер.

Ирвинг принес молоко. Нармер поставил стакан на стол, потом достал из сумки темную маслянистую коричневую плитку, похожую на кусок шоколада. Экстрасенс отломил половину, бросил ее в молоко и ложкой энергично размешал. Он поднес питье мальчику.

– Пей это, не торопясь. Потом ты уснешь, а когда проснешься, то будешь почти здоров, – строгий Нармер сейчас был ласков и заботлив. – Мистер Шельдман, поддержите и помогите мальчику, – обратился экстрасенс к стоящему рядом Шельдману. – Он напуган и утомлен.

– Конечно, конечно, – Роберт Шельдман приподнял Симона и стал придерживать его. – Все хорошо, Сим. Не волнуйся. Мы – надежные парни.

Сильные руки бизнесмена и участие загадочного, но доброжелательного Нармера совсем успокоили Симона. Он расслабился и стал медленно пить. Симон ощутил, как все расправляется внутри. Напряжение уходило, оставляя место нечеловеческой усталости. После стольких дней мучений, было непривычно не испытывать боль. Симону захотелось спать. С последним глотком снадобья юноша погрузился в сон. Нармер достал из сумки нефритовую баночку и, открыв ее, смазал шов густой ароматной мазью.

– Мальчик проспит двое или трое суток, – сказал экстрасенс, – ни в коем случае нельзя прерывать его сон, тогда он может погибнуть.

– Об этом я позабочусь, – сказал Шельдман, доставая пистолет. – Порог этой палаты не переступит ни одно одушевленное и неодушевленное существо.

– Нет, не вы, но я позабочусь о мальчике, – мягко проговорил Нармер. – Мои методы более гуманны. Я создам защитное энергетическое поле вокруг юноши. А когда он проснется, я помогу Симону. А вы пока идите, отдохните и возьмите с собой этого беднягу, Ирвинга. Он уже достаточно провел времени на линии огня.

– Вы сообщите мне, когда Симон проснется? Я хочу сам отвезти его к себе на виллу.

– Да, я немедленно позвоню вам. Идите же. С моим собратом все будет хорошо.

Симон проспал трое суток. Когда он открыл глаза, то увидел рядом с собой Нармера. Симон улыбнулся экстрасенсу и потянулся, боли не было, правда, во всем теле ощущалась слабость. Но она не была неприятна Симону. Нармер осмотрел юношу.

– Ну вот, теперь ты почти в порядке, твое лечение завершится в доме моего лучшего друга, мистера Роберта Шельдмана.

– Я так благодарен вам и мистеру Шельдману, – сказал Симон.

– Это мы тебя должны благодарить, что вошел в нашу жизнь, – проговорил Нармер. – Сплетение жизней и судеб – все предопределено. Сегодня мы помогаем тебе, наступит время, и ты поможешь многим славным людям. Свои первые подвиги ты уже совершил – спас сестру и Роберта Шельдмана, предотвратил авиакатастрофу. Если бы не твой дар, неизвестно, стоял бы я сейчас перед тобой, ну, а Роберт Шельдман уже дважды обязан тебе жизнью. Роберт Шельдман – один из тех людей, трудами которого мир стоит. Он – основа общества.

Шельдман приехал сразу же, как только ему позвонил Нармер. Бизнесмен привез юноше одежду: джинсовый костюм темно-синего цвета, элитное нижнее белье, белую футболку из натурального хлопка, белоснежные кроссовки. Шельдман, чтобы компенсировать Бауэру причиненные моральные страдания, позволил осмотреть юношу.

– Это потрясающе! – воскликнул профессор. – Еще несколько дней назад господин Меровинг был в безнадежном состоянии, а теперь до полного выздоровления рукой подать! Какие методы вы применили?

– Методы, проверенные временем, – загадочно проговорил Нармер.

Опираясь на руку своего покровителя Роберта Шельдмана, юноша спустился по лестнице. Он шел еще медленно и несколько неуверенно. Растерянность, смущение, воспоминания создавали хаотичную гамму чувств. Нармер понял состояние мальчика.

– Начинается твоя новая жизнь, – сказал экстрасенс, – ты родился заново. С днем рождения, собрат.

Симон хотел спросить, что означают его слова, но тут яркая, как луч солнца мысль озарила его сознание.

– Да, ты экстрасенс! – сказал Нармер. – Отныне ты – один из нас.

Весь персонал клиники вышел проводить их необычного пациента. Юноше дарили цветы, благодарили и желали скорейшего выздоровления.

– Это хорошо, что вы помирились с женой, – сказал Симон профессору Бауэру.

– Да, Катарина действительно оказалась не виновата. Я как следует потолковал с моим бывшим другом, и он признался, что оговорил мою жену, так как всегда был сам в нее влюблен. Но она предпочла меня.

Анестезиолог вручила Симону пышный букет.